Алексеич и Григорич

[1965 г.]

Любили прежде русские люди «ходить по белу свету», обозревать привольную матушку – Расею. Сидят-сидят на одном месте, а потом вдруг пристанет такая непреодолимая тяга шатнуться куда-либо, посмотреть на другие края. По-разному любители странствовать удовлетворяли эту «тягу»: одни, ленивые в работе, просто шлялись, чтобы кормиться подаянием под предлогом хождения по святым метам; другие при ходьбе норовили воровать, творить разную пакость, рассказывать разные пошлости; третьи уходили с насиженного места, чтобы поразнообразить условия своей работы, в особенности если на старом месте к тому же случались перебои в работе. Наконец, в-четвёртых побуждали к этому какие-либо события – необходимость скрыться почему-либо от недреманного ока «мундиров голубых». Вот так и появились у нас, в Тече, после революции 1905 г. двое мастеровых – Алексеич и Григорич. Откуда они пришли, что их заставило появиться в Тече – «судьбы ли решение, зависть ли чёрная», - но люди сразу заметили, что они не «шалабольники», а люди серьёзные, настоящие мастеровые по дереву, что у них «золотые руки». Они были чисто одеты, вели себя степенно и предлагали что-либо сделать: столы, стулья, шкафы и т. д.; причём они заявляли, что они могут и полировать, красить, одним словом – выполнять самую тонкую, как говорится, ажурную столярную работу. Условие они ставили такое: хозяин даёт строительный материал – дерево, клей, краски – всё необходимое; они выполняют работу на его дворе – под сараем или где-либо в другом месте, под его наблюдением; хозяин обеспечивает питанием, как это бывает при подённой работе и оплачивает труд, вложенный на создание вещи, исходя из стоимости её на базаре. На таких условиях в Тече работали пимокаты, портные-скорняжники, швея Афонюшка и др., так что эти условия уже были знакомы, а также были известны и результаты калькуляции при выполнении этих работ, т. е. во что обходились, например, пимы, в какую стоимость, что стоил пошив тулупа, шубы, частобора, зипуна, сермяги, понитка, кофточки и т. д. В конечном счёте всё сводилось к стоимости трудодня, а последний в сельскохозяйственных работах по традиции выражался для мужчины в 35-40 коп[еек] за день. Поскольку валяние пимов, шитьё одежды и пр. являлось делом специальным, то стоимость трудодня по этим видам работы определялась выше. Выше она, конечно, должна была определяться и для специалистов-деревообделочников. Но дело было новое, и нужно было испытать, как оно пойдёт.

Первый заказ мастера получили от нашего батюшки на изготовление круглого раздвижного стола и дивана. Один из наших сараев превращён был в мастерскую: на скорую руку был сделан верстак, подобран строительный лес – доски, куплены хозяином мел, олифа и пр. Началась работа. Из наблюдений за ходом работы можно было заметить, что мастером был Григорич, а Алексеич был подмастерьем. Видно было, что мастера не затягивали работу, чтобы дальше сидеть на хлебах хозяина. Работа была закончена быстро, чем предполагал хозяин, выполнена была с большим мастерством, и стоимость сделанных вещей была ниже рыночной цены. По всему было видно, что мастера не были «живодёрами», как это бывает среди специалистов-гастролёров по деревням. В деревне нашлось много работы, и мастера всё лето и осень не выходили из неё. Остались они и зимовать.

Жили они на «фатере» у одной теченской вдовы на самой окраине села. Жили замкнуто, как бы скрываясь от кого-то. Только на «святках» включились в общую компанию «ряженых» (в Тече их называли «шили́кунами»), ходили по домам и разыгрывали ими же самими подготовленную сатирическую сценку на «барина»: один из них обращался к другому со словами: «Ванька новый», а другой отвечал: «Что угодно, барин голый…» А дальше следовала сатира на «барина».

С наступлением весны они покинули Течу.

Кто они были? В Тече в то время не задавались этим вопросом. Историк Течи, однако, отметил следующее.

1. Они были не просто мастеровыми, а были служителями какой-то идеи.

2. Их дружба была не просто дружбой на почве профессии, а дружбой, спаянной какой-то идеей, причём главную роль в этом отношении играл Алексеич, а Григорич помогал Алексеичу материально пережить время вынужденной конспирации.

3. Они покинули Течу, когда выяснилось, что можно возвратиться в прежнее место жительства.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 394. Л. 27а-30.

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.