ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ

ноябрь 1962 г.-июнь 1963 г.

Человек – земля – космос

Человек и нормы его человечности

Когда Ему пришло время «явиться народу», чтобы открыть ему тайну человеческого существа, научить его понимать это существо и жить в соответствии с этим пониманием, Он удалился в пустыню, чтобы здесь, вдали от «мира», самому проверить себя, исследовать свою внутреннюю человеческую природу, познать себя, определить свою человечность. Люди по-разному определяли это состояние человека – стремление его к познанию своей человечности. Один греческий философ определил его словами: γνώρι σεαυτό[1] – «познай самого себя» и этим указал путь, по которому человек должен идти в поисках истины и, таким образом, удовлетворить своё извечное стремление найти эту «синюю птицу». Другие указывали другой путь: нужно искать истину не в себе, а во внешнем мире, потому что «бытие определяет сознание человека, а не сознание – бытие». Он же был Человеком и знал, что только в нём, в Человеке, нужно искать разгадку его природы, его человечности.

И вот, когда Он оказался в пустыне один, предоставленный только своей человеческой природе, отрешённой от всего земного, к Нему явился тот извечный враг человека и его человечности – жертва гордыни, падший ангел, которого люди не раз изображали в своих искусствах – в поэзии, архитектуре, музыке и т. д. Они то проклинали его, то делали его своим кумиром и подражали ему. Он предложил Ему, Великому Пустыннику, всё то, что может убить в нём человечность, всё то, что должно в нём убить его человеческое достоинство, потопить его (достоинство) в мелочах житейского бытия. Он поставил перед Ним дилемму: или Ты – человек, высочайшее творение мира, носитель образа высшего существа или Ты – раб внешнего мира, окружающего Тебя, одна из вещей этого мира, жертва человеческих мирских страстей. И он, этот враг человечности, открыл пред Ним все соблазны мира, которые должны убить в Нём человека и человечность.

Он предложил ему ринуться долу с высоты и прославиться. Он знал эту слабую сторону человека – стремление к славе, которое делает человека глухим и слепым по отношению к другим людям. Оно возбуждает в их душе гордость – начало всех человеческих пороков. Гордость отчуждает людей друг от друга. М. Ю. Лермонтов подметил это даже у таких людей, которых люди избрали своими пророками. В своей оде «Пророк», написанной явно в развитие идеи пушкинской оды на эту же тему он говорит: «Он горд был, он не ужился с нами….» Но люди это же стремление к славе сделали приманкой для достижения своих целей и стрежнем своей деятельности. Они возбуждали в их душе тщеславие, они манили их к славе, используя тщеславие их в своих корыстных целях. «Молодца ему, молодца» - хвалил хозяин своего работника, и тот отдавал ему свои последние силы, чтобы создать ему богатство. Люди создали различные способы будить в душе человека этого «зверя»: они придумали разные внешние отличия для тех, кто жадно тянулся к славе. Даже после смерти человека они придумали различные знаки отличия его от других: монументы и памятники. Они призывали и призывают человека к гордости, забывая, что гордость именно ведёт к отчуждению людей друг от друга, что она в себе содержит унижение другого человека и в конечном счёте губит душу и самого гордеца, делая его чёрствым, глухим к беде и несчастью другого. Гордость убивает социальный инстинкт человека и превращает его в сухого эгоиста. В редких только случаях она является справедливым признанием человеком своих заслуг, но в этом случае она социально оправдывается и другими людьми как их собственное сознание, не противостоящее их самосознанию, а поэтому лишённое эгоизма. Но чаще бывает как раз наоборот: стремление к славе, тщеславие и эгоизм сосуществуют друг с другом. Люди, однако, не хотят этого замечать и верят в то, что в стремлении к славе и в гордости нет ничего порочного. Бывают такие эпохи, когда они избирают и то и другое – стремление к славе и гордость своим девизом: они призывают человека быть гордым, видя в этом его человеческое достоинство, они возбуждают в нём стремление, рычаг прогресса. Они в этом случае уподобляются мотыльку, который летит на огонь и поджигает свои крылышки. Так и они «обжигались», но потом снова «летели на огонёк»…

Он отверг это предложение искусителя как противоречащее природе Человека и его человечности. И когда он «явился людям», то объявил им, что смирение и кротость – вот те качества, которые соответствуют их природе – изменчивой и далеко не идеальной, но они обвинили его в принижении человеческой природы и ещё с большим ожесточением стали стремиться к славе и провозглашать своим девизом гордость. Они свергали одних кумиров и создавали новых. Потом стали свергать ими же самими созданных кумиров и заменять их другими кумирами, утверждая, что они нашли какую-то новую истину, во имя которой они ломали всё «старое», заменяя его яко бы чем-то «новым», на самом же деле они изменяли только внешние формы бытия, а человек оставался всё тем же, чем он был и раньше. Они забывали один жизненный факт, что сколько бы человек ни был на славе и гордым, ему суждено быть смертным. Фатальным для него является изречение древних: «Sic transit gloria mundi!»

Дальше Искуситель предложил ему[2] совершить новое чудо: превратить камни в хлеб. Это означало ничто иное, как освободить человека от всех тех тягостей и трудов, которыми он связан с природой для обеспечения своего существования. Ему ещё в начале его существования было сказано, что он в трудах только получит себе хлеб, и вся его история сложилась так, что жизнь оказалась борьбой за существование, за хлеб. Хлеб и владение им стали мерой связи его с природой и постоянным напоминанием, что он материален. Люди по-разному поставили себя по отношению к природе, и это определило нормы их жизни, их поведения. Но одно их объединяло – это как бы сделать легче труд, необходимый для добывания хлеба. И это определило их поступательное движение вперёд, их культуру поведения. За хлеб они боролись с природой, за хлеб они вели войны. Они старались переложить тяжести добывания хлеба со своих плеч на другие плечи, и это составило содержание их существования, их историю. Они стали составлять различные учения и о том, как пользоваться хлебом, как средством питания, и как распределять его для пользования. Они превратили хлеб из необходимого предмета для питания в предмет наслаждения. Одни из них создали целую систему наслаждений хлебом, питанием и за этой системой утратили всё то, что составляет вторую половину человеческой природы – их психику. Нашлись и такие, которые потеряли связь между хлебом и средствами его добывания и провозгласили своим девизом: panem et circenses («Хлеба и зрелищ!»). По-разному люди стали разрешать вопрос и о распределении хлеба между собой. Они стали придумывать для этого различные экономические учения, теории. Так в истории человечества началась борьба за хлеб. Одни предлагали разрешить этот вопрос в рамках нравственной природы человека, а другие – в рамках социального переустройства мира. В таком виде проблема хлеба предстала для человека в своём историческом аспекте и в настоящее время. Из этого становится ясно, какой глубокий и трудный для разрешения вопрос поставил Искуситель перед Пустынником. И он на это ответил: «не хлебом единым жив человек», т. е. что этот вопрос нужно разрешать в рамках нравственной его природы. Позднее, когда Он «явился народу», учил, что преобладающими мотивами в жизни человека должны быть те, которые исходят от его духовной природы, а не от его физической природы. Так, он учил, что не нужно создавать сокровищ на земле, «идеже тля тлит, и татие подкапывают и крадут», а нужно создавать сокровища «на небеси, идеже ни тля не тлит, ни татие не подкапывают и не крадут». И это именно явилось главным соблазном для людей, и они стали отвергать его учение.

Наконец, Искуситель поставил перед Ним, Великим Пустынником, третий и самый коварный вопрос – о власти. Он показал ему все царства земные и сказал: «поклонись мне, и я отдам тебе все земные царства». Власть всегда была приманкой для людей. Утверждают, что было время, когда у людей не было стремления к власти и вообще не было насилия одних людей над другими людьми. В «Метаморфозах» Овидия Назона повествуется о «золотом веке», когда не было вражды между людьми, а в книге пророка Исайи, входящей в Библию, повествуется о том, что «золотой век» ещё впереди и что мир будет установлен не только между людьми, но и в животном мире. Но история человечества, поскольку она сохранилась с древних времён в преданиях и письменах, говорит о том, в каких жестоких формах велась между людьми борьба за власть и угнетение одних людей другими людьми. Целые народы нападали на другие народы и или подчиняли их своей власти и господствовали над ними, или просто уничтожали их. Во главе их становились люди, которые осуществляли власть над своими народами, а через них и над другими народами. Со временем люди стали искать различные формы смягчения проявлений грубой власти одних над другими. Стали, наконец, искать объяснение происхождения власти и искать путей для ликвидации власти одних людей над другими людьми, но они не смогли ничего другого придумать, как избрать для этого опять-таки насилие для получения власти над ними. Так замкнулся круг борьбы людей за власть. Они утверждали, что это последнее насилие и что целью их является уничтожение насилия, уничтожение власти и всех тех органов, через которые власть утверждалась. Они учат о том, что наступит когда-то такая гармония людских отношений, что власть и органы утверждения её сами собой отпадут. Он, когда «явился людям», учил о непротивлении злу. Он говорил, что если кто-либо кого-либо ударит в щёку, то нужно подставить ему и другую. Нашлись последовали этого учения, но большинство отвергло его и признало его губительным для человека. Один из Его учеников даже утверждал, что власть у людей от Бога[3], но люди отвергали этот тезис, как ложный и преследующий цели закабаления их другими людьми.

Когда он «явился людям», то в своих поучениях, в притчах он излагал им свои взгляды, как то, что составляет природу человека, основы его человечности. Люди по-разному восприняли его учение и по-разному стали следовать его учению. Появилось даже мнение, что если бы Он появился сейчас среди его последователей, то они не приняли бы Его. Однако, не подлежит сомнению то, что учение его оказало глубокое влияние на историю человечества, указав людям те нормы поведения, которые свидетельствуют о человечности Человека. Могут быть временные отступления от этих норм, но человеческое в людях восторжествует. Справедливо один из художников, создавши мыслимый образ Его, подписал свою картину словами: «Esse homo!» - «Се – Человек!»[4]

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 712. Л. 2-8.