[ЛЮДИ ТЕЧИ И ИХ СУДЬБЫ]

В девяностых годах в Течу приехал первый земский начальник с нерусской фамилией Габриельс. До него самым высшим начальником у нас был становой пристав, попросту звали – становой – Селивестров, человек горячий. Бывало, едет он, а если кто ему едет навстречу или кого нужно ему объехать, кричал: «долой с дороги» да ещё и кнутиком «благословит». Габриельс, как видно, был из военных: высокий, худой с генеральскими усами. Выправка военная. Квартировали у Мироновых: занимали верх и низ. Было у него три дочери: Нина, Лёля и Киза, полностью Клеопатра, и сын. Дочери учились в каком-то институте благородных девиц, а мальчик – в кадетском корпусе. Дети были озорные: летом шлялись по селу, озорничали у диакона, например, бывало: все сидят за обедом, вдруг по всему дому темно – они закроют ставни и убегут. Крестьянские ребята научили Кизу материться. Ну, и над ними тоже поповские ребята «подцыганивали». Раз они с отцом пришли в гости к протоиерею и стали в ограде бегать на «исполинских шагах», а «бирючата» и подговори соседнего мальчика Стёпку «Шолина», который плохо говорил, чтобы он подошёл к ним, подал руку и сказал: «Здравствуйте! Шут Балакирев» - отрекомендовался, значит, а он подошёл к ним и сказал: «Здравствуйте, суки балаки!» Хохоту было на весь двор.

Была у Габриельса ещё какая-то дама, наверное, бонна. Её почти никогда не было видно. Забавой был у них ручной журавлик. Всё приходил в лавку к Новикову: там его угощали разломанным пряником.

Задумал однажды земской начальник прокатиться на знаменитом кокшаровском Пеганке – так требовала, вероятно, его кавалерийская душа. Предостерегали, что конь вольный, может сбросить. Нет! Я – кавалерист. Поехал верхом по тракту. Выехал за село, а обратно Пеганко прибежал без седока. Ладно, что не до смерти слетел с коня.

Странные отношения у него были с протоиереем – фамильярные. Протоиерея он называл Володькой, и тот ничего … принимал за чистую монету.

Прожили Габриельсы в Тече два-три года. Слух был потом, когда они уже уехали, что Лёле, средней дочери Габриельса, в Москве делали операцию – вскрывали головной мозг и что-то удаляли. В Тече это известие было воспринято, как сообщение о каком-то чуде. Вот всё, что у течан осталось в памяти о Габриельсах.

Вернуться назад