Иван Алексеевич Игнатьев*

Все дети сельского дьячка А. И. Игнатьева учились хорошо, а он категорически отказался продолжать образование дальше. Казалось, уговорили: он поступил учиться в Камышловскому дух[овное] училище. «Ну, слава Богу, решили теперь дело пойдет». Не тут-то было! Уже в первом классе остался на второй год, а через год исключили.[1] В чём дело?

Надо, видите ли, ему вести хозяйство: кормить лошадей, в после ездить, сено убирать, а учиться не надо. Он и в духовном училище, вместо того, чтобы учить уроки, разметил у себя в парте, где у него ближнее поле, где дальнее, и передвигал палочки то туда, то сюда с мыслью, что съездил в поле. Что с ним делать? Остался при доме на положении работника. В воображении ему всё представлялись картины того времени, когда у отца было хозяйство: несколько лошадей, поля засевались, кипела работа в поле и на гумне, а когда он остался дома, то это всё уже было ликвидировано, но для разъезда были оставлены две лошади. Мечты его, таким образом, полностью не осуществились: зимой он убирал во дворе снег, ездил за водой, отвозил в школу и привозил обратно домой учительницу-сестру[2], ездил с отцом за сборами. Летом ездил в поле за травой, но всё это было не то, что представлялось ему раньше в мечтах.

Шли годы, менялось его мышление, он понял, что сделал ошибку и, наконец, у него появилось настоящее желание учиться, иметь школьных друзей, но где? Где есть такая школа, в которую принимают семнадцатилетних? Посчастливилось: в Далматове при монастыре была открыта двух-годичная школа для подготовки учителей в церковно-приходские школы.[3]

В это время царствовал Александр III, «гатчинский пленник», как его называли, а советником его был обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, мрачный ретроград с холодным, мертвящим взглядом. Духовным отцом царя был Иоанн Кронштадтский. Для населения в деревнях открывались земские школы, но, несмотря на то, что в них отведено было место закону Божию, они не отвечали тому идеалу народного просвещения, какой представлялся умственному взору Константина Петровича, во-первых, а, во-вторых, многие города и веси не имели ещё школ, и эту пустоту нужно было заполнить. На подготовку учителей отводилось два года, что считалось достаточным, так как требования к учителям этого типа школ ставились минимальные, вроде ранее сформулированных: «научить четью, петью церковному».

Юноша, образно выражаясь, наголодался и соскучился об учении и товарищах, так что с жаром принялся за науки. По окончании школы, он был назначен учителем церковно-приходской школы в деревню Боровую Шадринского у[езда], но проработать там ему удалось только год, так как осенью следующего года он был призван на военную службу.[4] Он был определён в артиллерию и направлен во Владивосток, а из него на Русский остров. В деревне, где он учительствовал, жалели о нём ещё и потому, что он проводил душеспасительные чтения в часовне. Дома же больше всего горевала мать, во-первых, потому, что это было не привычным для семьи (раньше никто в армию не уходил), а, во-вторых, это событие, т. е. отправление его в армию, произошло вслед за окончанием русско-японской войны, столь печальной для России.

Юноша получил в армии звание ефрейтора. Ему ещё удалось повидать там сподвижников генерала Стесселя[5] в Порт-Артуре, например, генерала Белого.[6]

Через четыре года он возвратился со службы домой. Встал вопрос о дальнейшем его устройстве. Один из старших братьев[7] взялся подготовить его к экзамену на звание диакона. Пока шла подготовка он женился на дочери второго Теченского священника о[тца] Анатолия Бирюкова, однофамильца настоятеля церкви – Серафиме Анатольевне. В его свадьбе принял горячее участие его крестный батюшка – сам о[тец] протоиерей. Так, для поездки его в церковь на венчание, хотя она была буквально в двух шагах от дома жениха, о[тец] протоиерей выслал пару лошадей, запряжённых в тарантас. После свадьбы молодой отправился в Тобольск с ходатайством к епископу Варнаве[8] о разрешении сдачи экзамена на диакона и о назначении на должность. Экзамен он успешно сдал и был назначен диаконом в село Кривинское Курганского уезда. Здесь он пробыл три или четыре года, а потом переехал ближе к своему родному селу – Тече – в село Теренкульское Шадринского у[езда], куда его назначили священником. Здесь умерла его жена Серафима Анатольевна от рака грудной железы (cancer mammae). Осталось трое малых детей.

После Октябрьской революции, когда православную церковь стало сильно «лихорадить», он «подался» в обновленцы и вторично женился на дочери священника Владимира Соловьева – Клавдии Владимировне. Пошла вторая семья.

После гибели старшего брата Александра, он отказался от священства и с того момента началось его «хождение по мукам». Он переехал в Течу и занялся, было сельским хозяйством, но налоги на него, как на частника, сыпались, как из рога изобилия. Кое-что за него платила младшая сестра-учительница[9], но помогать ему стало невмоготу, а кроме того во время сибирской язвы у него пали кони. Попытал он счастье в Караганде, но вернулся ни с чем домой. Тогда он переехал с семьёй в село Буткинское Шадринского у[езда] и устроился здесь в леспромхоз вздымщиком по добыче сосновой живицы. На этой работе он не был в состоянии обеспечить свою семью и [после тридцатых годов] переехал в поселок Верхняя Пышма около Свердловска, переведённый потом в status города. Здесь он поступил сначала конюхом на конный двор медеэлектролитного завода, а потом плотником.

Всё это рассказано о сыне диакона на псаломщической вакансии с[ела] Русско-Теченского, Шадринского у[езда] Пермской губ[ернии] Алексея Ивановича Игнатьева – Иване Алексеевиче Игнатьеве.

Умер Иван Алексеевич 18-го марта 1955 г. на 71-м году жизни и похоронен на кладбище г. Верхней Пышмы вместо со своими старшей сестрой – Александрой Алексеевной и тёщей Анной Григорьевной.

От первой жены – Серафимы Анатольевны у него оставалось четверо детей: два сына и две дочери. Оба сына его – Николай и Аркадий – погибли на последней войне, старшая дочь работает в Свердловске, а младшая живёт с мужем где-то в Курганской области. От второй жены – Клавдии Владимировны – у него было четверо детей, но в живых осталось две дочери. Старшая из них – по мужу Грязнова – живёт в Свердловске и работает на телефонной станции, а младшая – по мужу Лебёдкина – живёт в городе Верхняя Пышма и работает на медеэлектролитном заводе. Вторая жена – вдова Клавдия Владимировна – живёт в Верхней Пышме в избушке, оставшейся после смерти мужа и получает пенсию шестнадцать рублей в месяц.[10]

Из всех братьев Иван Алексеевич по условиям жизни – по местожительству и личным отношениям – ближе других связан был с родительской семьей, особенно в самый тяжёлый период после революции. Только он один из братьев хоронил мать и сестёр.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 561-565 об.

*В составе «Очерков по истории села Русская Теча Челябинской области» в «пермской коллекции» воспоминаний автора; авторский заголовок очерка: «Неудачник».[11]