Митя Бобыкин

[1965 г.]

В 1900 г. в заштатном городе Шадринского уезда – Далматове в помещении существовавшего здесь до осени 1888 г. духовного училища, переведённого потом в г. Камышлов, открыто было двух-годичное училище для подготовки учителей в церковно-приходские школы. По мысли учредителей такого типа училища должны были представлять нечто вроде обычных тогда духовных училищ, но без изучения классических языков – греческого и латинского. Ставилась, кратко говоря, задача обучения «четью-петью церковному», в соответствии с примитивным взглядом на народное образование обер-прокурора Святейшего Синода – Константина Петровича Победоносцева, сторонника самых крайних монархических взглядов, за что он и был самым признанным авторитетом у Александра Ш-го.

В училище принимались перезрелые «дети» с пробивавшимися усами. В числе их был и Митя Бобыкин, сын крестьянина из деревни Баклановой Теченского прихода, что была в 2-2,5 верстах от Течи. Митя, таким образом, оказался, взыскующим образования выше сельской школы, что было тогда симптоматичным для деревенской молодежи того времени. Так, в этой же школе учились три сына местного мельника Попова. Учиться в этой школе было доступно для детей крестьян со средним достатком, каковым и был отец Мити.

В сельской школе Митя был на положении вундеркинда, благодаря чему и родилась у Ивана Степановича, его отца, мысль учить его «дальше».

Воспитанники училища вращались в среде грубых и невежественных монахов и видели всю «поднаготную» сторону их жизни. Наш брат Иван, который тоже учился здесь, приводил много примеров невежества некоего отца Филофея.

Обстановка, в которой жили и вращались юноши, была тоже примитивной и невежественной. Был такой случай: среди воспитанников был некий Кудряшов, который возомнил себя обладателем шаляпинского голоса, чем бредили тогда многие юноши с голосами и безголосые. И вот этого юношу как-то на вечернике попросили «показать себя» - что-нибудь спеть. Кудряшов долго не соглашался, как говорят, «ломался», и, наконец, снисходительно заявил: «Ну, ладно – так и быть, спою вам из «Демона» и запел: «Ревела буря, дождь шумел...» Как говорится: «попал пальцем в небо».

Каким вышел из этого училища Митя?

Овидий Назон в своих «Метаморфозах» изобразил много причудливых картин из жизни своих персонажей, но не смог создать такую метаморфозу, какую явил собой Митя. Он предстал перед Теченским обществом в виде Хлестакова – назовём точнее – баклановского Хлестакова. Началось с того, что он стал писать любовные письма одной учительнице, которая была старше его на 6-7 лет. Он оттолкнулся от своих деревенских красавиц – перестроился. Своей учительнице он однажды посвятил свой учёный трактат о воробье, который начал так: «Воробей – это пролетарий и ярый коммунист в царстве пернатых». Учительница выписывала «Ниву», иллюстрированный журнал, прочитала его трактат с посвящением ей и сразу вспомнила, что она об этом воробье где-то читала, открыла «Ниву» и нашла Митин трактат. «Ну, и прокурат, ну и прокурат» - подумала она, а потом оказалось, что слово «прокурат» она употребила пророчески по звучанию: Митя потом остепенился и, как передавали, работал после «Октября» прокурором.

Овидий Назон давным-давно лежал в бессарабской земле, а метаморфозы продолжали существовать в мире, да ещё в таком виде, до которого он не смог додуматься.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 390. Л. 22-27 (рукопись), 118-121 (машинопись).

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.