Николай Семёнович Лукашенко[1]

Он был выпускник Смоленской дух[овной] семинарии и в течение четырёх лет у нас с ним была общая рабочая комната. Из всей массы нашего студенчества он выделялся тем, что был законченным и активным монархистом, прямо сказать – черносотенцем.

Студенческая масса нашей да, вероятно, и всякой другой академии была в политическом отношении неким аморфным существом – пассивным, безынициативным. Весь строй академии был, конечно, консервативным и in principio монархическим, но этот принцип не имел яркого внешнего проявления, яркого обнаружения. Начать хотя бы с того, что в академии, как и в семинарии, отсутствовала наглядная, как теперь говорят, агитация: нигде не были развешены, например, царские портреты. В царские дни совершались молебны, на которое все государственные служащие являлись в орденах, со шпагами, но это было единственной формальностью, единственным свидетельством служения политическому строю. Даже такие даты, как празднование трёхсотлетия «благословенного дома Романовых» не было наглядно оформлено, хотя отмечено торжественным собранием. Среди студентов не было хотя бы какого-либо подобия дифференциации по политическим партиям. В читальном зале студентов было много газет: «Русское слово», «Речь», «Биржевые ведомости» и пр., но студенты читали их, не вдаваясь в их политическую направленность. Если спросить любого студента, к какой партии он принадлежал, то он с удивлением пожмёт плечами и скажет: «не знаю», или ничего не скажет. При случае он покажет себя либералом, но в общем смысле, так сказать инстинктивно.

Лукашенко же был активным монархистом. Со слов его мы знали, что в Казани вожаком монархистов-погромщиков был некий служащий университета – не то секретарь, не то управляющий хозяйством – Александр Титович Соловьёв.[2] Он пользовался такой популярностью в «верхах», что шифрованные телеграммы шли к нему из Петербурга или Москвы с кратким адресом: «Казань, Александру Титовичу». Когда его спрашивали, что его побуждает придерживаться погромных взглядов, он образно отвечал так: «если вас кусает клоп, то вы его давите. Вот я тоже давлю «их», потому что «они» кусают». В Ягодной слободе[3] у него жил зять, священник Николай Троицкий, выпускник Казанской академии.[4] Он придерживался политических взглядов тестя. У него были последователи из числа студентов академии, к которым относился и Лукашенко. Около Троицкого, таким образом, тоже создался кружок студентов академии, проповедников «слова Божия», но с политической окраской. У Александра Титовича была дочь [Ольга], слушательница Высших женских курсов, тоже ярая монархистка. Это ядро монархистов открыло в Слободе мужскую гимназию с политической платформой, в которой Лукашенко преподавал латинский язык. Лукашенко рассказывал, что вся эта компания шефствовала над одним медицинским учреждением и под предлогом участия в этом деле вовлекала других в круг своих политических сторонников. Лукашенко был активным членом этой компании.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 401. Л. 86-90.