Пеутины

Их было три брата и поселились они в Тече так, что заняли на главной улице целый квартал. Три дома расположены были симметрично: в центре двухэтажный кирпичный, крытый железом – Николая Васильевича, по бокам деревянные с шатровыми четырёхскатными тёсовыми крышами – Афанасия Васильевича и Степана Васильевича. Около ворот последнего дома построена кирпичная кладовая.

Братья Пеутины – выходцы из «Расеи» и сохранили ещё все особенности своего «расейского» происхождения: «расейский» выговор, манеру поведения, а главное – изворотливость и практичность своего ума. Свою фамилию сами они произносили «Пяутины», а теченские местные жители – аборигены – переделали её в прозвище «пауты». Авторы такого прозвища совсем не хотели, однако, подчеркнуть сходство их – Пеутиных – с кровососами-паутами, а просто воспользовались игрой слов: пеут – паут. В отношении аборигенов к пришельцам не было ничего злобного.

Манеру речи и манеру держаться Пеутиных теченцы называли «великатной», понимая под этим словом достоинство, с которым они себя держали. Среди других Пеутиных легко можно было отличить по одежде: по сапогам с лаковыми голенищами, по суконным кафтанам, по плисовым шароварам. Особенно резко по одежде выделялись женщины: они уже не носили сарафаны, а носили кофточки и юбки. Женщины не носили частобора, а пальто, шубы с прямой спинкой и воротником из какого-либо зверька. Пеутинская молодёжь уже совсем выделялась среди других тем, что старалась одеваться на городской манер: мужчины надевали визитки и брюки, а девушки модные платья. Всё это: и особенности речи, и манера держаться, и особенности в одежде, и, наконец, то, что Пеутины занимали отдельный квартал с лучшими постройками – выделяло их из общей среды, как людей с привилегированным положением. Да это так на самом деле и было. К кому первому направлялись «с Богоматерью»? К Пеутиным. К кому по большим праздникам духовенство ездило с крестом? К Пеутиным? С кем старались породниться мелкие торговцы? С Пеутиными. Да мало ли могло быть другого прочего, что могло бы при случае предоставлено Пеутиным, а не кому-либо другому.

Чем занимались Пеутины? Землёй они пользовались? Да, но это было не основное их занятие: землеробами их назвать нельзя. Ремёслами они занимались? Да, но нельзя их назвать ремесленниками в полном смысле этого слова. Торговлей, скажем, перепродажей занимались? Да, но назвать их торговцами, даже и того, который имел лавочку, в полном смысле этого слова нельзя. Они занимались всем, что их изворотливому, практическому уму казалось в данный именно момент выгодным. Например: была потребность в людях, которые красили бы овчины – Степан Васильевич открывает красильню овчин, и семью его называют «сарапулами». Не было предприятия по сбиванию масла из конопляных семян – Афанасий Васильевич открывает маслобойню. Представится случай скупить и перепродать шкуры – будет сделано. Так и шло: летом – небольшое сельское хозяйство, зимой – какое-либо ремесло, попутная торговля тем или другим – вот так и шла жизнь Пеутиных.

Конечно, у всех у них были хорошие огороды, коровы, лошади – для пахоты и для разъездов. Так жили старики, а молодёжь? Последние, как правило, учились в сельской школе. В пору зрелости девушки рассасывались по замужеству: их не «обегали», а юноши учились у родителей «вести дело», приглядывались и в меру своих талантов избирали себе жизненную дорогу. Например, у Степана Васильевича был сын Иван Степанович. Он начал с того, что красил овчины, а потом ещё сделал какие-то обороты и по соседству с родителями «сгрохал» домину, лучше отцовского. Мальчиков из семейства Пеутиных охотно на выучку брали в приказчики местные торговцы. Так, у того же Степана Васильевича был сын[1] Вениамин, очень способный мальчик, любимец учительниц. Его взял на выучку Антон Лазаревич Новиков. Дальше всего на родительской работе задержались дети Николая Васильевича, но и они потом тоже осмотрелись и куда-то пристроились по торговой части.

В школе дети Пеутиных, конечно, выделялись среди других – одеждой и прочим. Добрые мамы своим школьникам, бывало, сунут в сумку на завтрак в школе лепёшку или оладью, а Николай Пеутин, сын того, который имел маслобойню, всегда приходил с большим калачом, внутрь которого было обильно налито конопляное зелёное масло. Делился с товарищами. Так завязывалась дружба между детьми. Но и взрослые тоже интересовались детьми друг и друга. Так, наш знакомый Пётр Алексеевич рассказывал, что когда он учился в высшем учебном заведении, его однажды встретил Николай Васильевич и спросил: «ты всё ещё учишься», и когда он ответил ему, что он ещё учится, Н. В. озабоченно сказал: «смотри, парень, не переучись». Он намекал на то, что у Теченского протоиерея был один сын, который учился в Ярославском Демидовском лицее, а во время летних каникул сильно пьянствовал: Н. В. думал, что это у него получилось от того, что он переучился.

Октябрьская революция застала стариков Пеутиных уже в земле, а молодёжь раскидала по всему Уралу. В 1936 году летом Пётр Алексеевич направлялся на станцию Таватуй в гости к своим знакомым. В вагон, где он сидел, вошла шумная ватага женщин, девушек и детей. Неожиданно к нему подходит одна женщина, элегантно одетая, и задаёт вопрос: «Не бывали ли вы в последнее время в Тече?» Он ответил: «Простите, я Вас что-то не знаю. Скажите, кто Вы?» Она назвала себя женой Вениамина Пеутина, того самого, который когда-то стажировался на приказчика у Антона Лазаревича. Показывая на одну девушку из присутствующих, она сказала: «А это моя дочь!» П. А. был очень удивлён этой встречей. Начались разговоры. Оказалось, что Вениамин работал тогда бухгалтером в Уралзолото. Стали перебирать знакомых, и оказалось, что вся пеутинская молодёжь, в том числе и старейший из них – Иван Степанович неплохо странсформировались, модернизировались, так что можно было сказать: «Жив, жив Курилка». От родителей они унаследовали изворотливость и практичность ума. Кампания ехала на маёвку на станцию Исеть. Между прочим, они же сказали о мальчике Гурлеве, сыне теченского «синельщика», который тоже одно время стажировался у Новикова на приказчика, что он закончил рабфак и поступил в какой-то вуз. Вспомнили об Иване Антоновиче Ширяеве, который в Течу заявился как агент компании Зингер по продаже швейных машин в рассрочку и был также портным. Он именно больше всех ратовал за выселение Пеутиных и первым въехал в дом Ивана Степановича Пеутина.

Прошлым летом Пётр Алексеевич посетил Течу. Дом Афанасия Васильевича уже был куда-то перенесён, а дома Николая Васильевича и Степана Васильевича ещё стояли, но были в полном запущении.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 120-124 об.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.

[1] внук.

Вернуться назад