В. А. ИГНАТЬЕВ И ЕГО ВОСПОМИНАНИЯ

Часть III. ПЕРМСКАЯ ДУХОВНАЯ СЕМИНАРИЯ
НАЧАЛА XX ВЕКА

Посвящается

Ивану Степановичу

Богословскому

СТАРАЯ ПЕРМЬ*

Ещё в раннем детстве я иногда рано утром подслушивал разговор родителей за их утренним чаем, когда мы, дети, ещё только начинали поднимать свои головы с подушек, а потом соскакивали со своих постелей, разбросанных по всему полу нашей «горницы». В разговоре родителей, приглушённом, чтобы не разбудить детей, можно было уловить отдельные слова: Пермь, Мотовилиха, Козий загон, Пересыльный замок, Управа, Вогулкины, Демидовы, Любимовы и пр. Постепенно, возрастая, я, наконец, понял, что речь шла о Перми, о каком-то городе, с которым было связано прошлое нашей семьи. Позднее я узнал, что старшие брат и сестра родились в Перми и что начало своей супружеской жизни наши родители прожили в Перми. Узнал я также, что и родина нашей матушки на севере Пермского края, около Чердыни, в селе Покча, и что вблизи Перми и в самом городе есть родственники по линии матушки: родная сестра её Антонина Ивановна Тетюева, проживающая в самой Перми, родной брат Василий Иванович Тетюев, священник, живший в Полазне, а потом в Нердве, и два дяди: Иван Алексеевич и Андрей Алексеевич Никитины[1], оба протоиереи, Андрей, живший тогда в Перми, и Иван, живший в Мотовилихе.[2] Тётушка Антонина Ивановна временами наезжала к нам в Течу после кумысолечения в Караболке, полурусской-полутатарской деревушке, расположенной в сорока верстах от Течи. По её внешнему виду и манере держаться я и составил себе представление о городских жителях. Брат Алексей часто рассказывал о своих поездках к деду Василию в Нердву или Полазну, а также и о Перми и Каме, о своей семинарской жизни. На основании всех этих сведений о нашей родне в Перми и около неё, я в 1902 г. ехал для поступления в Пермскую духовную семинарию с чувством, похожим на то, что я ехал к хорошо знакомым мне родственникам, а Пермь представлялась мне не чужим, а до некоторой степени родным городом. С таким именно чувством и началось моё знакомство с городом.

После замкнутой жизни в стенах Камышловского дух[овного] училища, жизнь в условиях семинарии мне показалась прямо раем, а представленные в распоряжениях семинаристов свободные часы с 2-х до 5 часов казались бесценным кладом, и жадно набросился на изучение города. Всё мне тогда казалось в увеличенном масштабе.

Главные ворота города

Единственной дверью, через которую город был связан в зимнее время, в период ледостава[3], был вокзал станции, именуемой теперь Пермь 1-ая. Раньше он был оживлённее, потому что он был на главной железнодорожной линии.

Я любил ходить на этот вокзал так ни зачем, посидеть на круглом мягком диване в 1-ом классе, встретить на перроне проходящий поезд, потолкаться среди проезжающей публики, ощутить, одним словом, движение, жизнь и отправиться к себе, в семинарию. На этот вокзал мы, семинаристы, ходили провожать отъезжающих после окончания театрального сезона своих любимых артистов. На этом вокзале во время японской войны видел отправляемых на фронт уланов. Здесь же я видел проводы мобилизованных и слёзы, слёзы и слёзы. Здесь же я видел, как однажды встречали одного железнодорожника, которому отрезало ноги. С этого вокзала мы, радостные, уезжали на каникулы, гурьбой, в отдельном заарендованном вагоне. Отсюда же с пониженным настроением мы на извозчиках после каникул направлялись в «недра» семинарии. При входе в вокзал я впервые встретил своего будущего профессора Казанской дух[овной] академии Алексея Александровича Царевского.[4] Всего не перескажешь – и грустного, и весёлого, - что связано воспоминаниями с этим вокзалом.

Следуя дальше в город, мы встречаем крутой подъём в гору, разрезанный небольшой площадкой на две равные части. Это была Голгофа для лошадей. Мы видели, как натужась и, цепляясь копытками за булыжник мостовой, они тянули телеги, гружённые разными предметами и продуктами, поступившими по железной дороге и водным путём. Изобретательная мысль человека подсказала сделать под телегами железные пруты, которые удерживали телеги на склоне горы – не давали им катиться вниз, а лошадям давали возможность передохнуть. Эта гора памятна мне двумя событиями, характерными для старой Перми. Первое событие связано было с установкой надгробного памятника заводчику, уже захудалому в то время, Демидову, похороненному на кладбище Кафедрального собора.[5] По этой горе подвозили к кладбищу громадную глыбу гранита, привезённую на железнодорожной платформе.[6] Зрелище было редкостное: глыба была положена на громадные дровни, и длинная вереница лошадей, парами пристёгнутых к длинному канату, должна была волочить эти дровни в гору. Главное затруднение было в том, что нужно было организовать лошадей в согласованное ритмичное напряжение сил. Что было: крики, свист, взмахи кнутов и то, во что верит русский человек, как в магическую силу: безобразное ругательство, позорящее русского человека на весь божий свет.

Старания не пропали даром. Победа была одержана, победили деньги.

Второе событие произошло во время Первой мировой войны: у чиновника губернаторской канцелярии Кобяка[7], разбогатевшего на продаже изобретённой им электролитной воды, широко рекламированной врачами для лечения всех болезней, погиб на войне от столбняка сын, гимназист-доброволец, и вот для встречи гроба с покойным и перенесения его в церковь было приглашено много городского духовенства во главе с епископом. Жители города наблюдали редкую картину стечения служителей культа[8], шествовавших от вокзала к Богородицкой церкви.[9] Победили те же и они же!

В полугоре на пути следования по описываемой дороге от вокзала в город, слева красовался и до сих пор красуется особняк б[ывшего] пароходчика Мешкова.[10] В прежние времена он был самым монументальным зданием города, гордостью его.[11]

[[12]]

Весь берег Камы, начиная [c] части его, лежащей против вокзала, и далее на запад до «архиерейских» домов[13] [14], был занят пристанями в таком порядке (с востока на запад): братьев Каменских, Любимовых, [между ними и][15] Тупицыных.[16] [17] Летом всё это пространство представляло из себя муравейник: на приколах стояли пароходы, из них выгружались или в них вносились различные грузы; по мосткам и дебаркадерам пристаней взад и вперед сновали «в путь шествуюшие», или прибывающие в город люди, или, наконец, просто праздно шатающиеся обыватели города. В воздухе стоял гул от пароходных гудков, от предупредительных криков носильщиков «берегись», и слышались разноречивые голоса посетителей около складов, прилегающих к пристаням, двигались взад и вперед телеги с грузами в город или за грузами к складам. Около складов и на мостках группами и в одиночку стояли грузчики-богатыри с широкими открытыми грудями, в широченных синих штанах и лаптях, в рубахах из груботканного льна и в шляпах. Всё пространство между пристанями было заполнено баржами, разбитыми плотами и просто отдельными брёвнами. Вода на всём этом пространстве была грязной: в ней плавали отбросы от пищи, осенью – корки от арбузов или выброшенные сгнившие арбузы. Воздух был пропитан запахами от разлагающихся продуктов и от древесины. Осенью на рейде стояли целые баржи с астраханскими арбузами. Арбузы с них прямо в телеги с коробами скатывали по желобам, для чего телеги заводились прямо в воду по живот лошадям. Прямо на баржи поднимались люди группами и в одиночку, тут же «расправлялись» с арбузами, а если попадались плохие, целые арбузы кидали в воду и в стоялой воде около барж у берега плавали все эти отбросы.

На берегу между пристанями лежали днищами к верху лодки, которые предприимчивыми хозяевами их отдавались «на прокат» за 15-20 коп[еек] на день.

Вдоль верхнего края всего пространства пристаней бр[атьев] Каменских и Любимовых, против вокзала расположена была целая гирлянда мелких лавчонок с разными съестными припасами: булками хлеба, пирогами, холодцами, квасом, фруктовой водой, арбузами и т. д. Всё здесь шумело, горланили зазыватели покупателей на дешёвый хороший товар. Здесь фланировали грузчики и подмигивали разбитным торговкам. Тут же шлялись жители «дна», просили дать опохмелиться, ходили монашки с кружками «на построение храма». С дороги все эти лавчонки заносило пылью, тучами летали мухи. Везде царил дух наживы…

Поздней осенью всё это пространство, относящееся к пристаням и их сезонной деятельности, замирало до следующей весны.

С районом пристаней у пермяков было связано много воспоминаний. Здесь именно в течение полугода была сосредоточена жизнь города: следовали пароходы, люди приходили прогуляться, выпить пива, пожуировать. Отсюда на лодках переправлялись за Каму. Сюда приходили за фруктами. Здесь в тридцатых ??[18] годах я видел приехавших в Пермь с концертом Нежданову[19] и Голованова. Здесь именно всегда можно было встретить кого-либо из знаменитостей, приезжавших в Пермь. Здесь именно больше, чем в каком-либо другом месте города, можно было встретиться с какими-либо персонажами из сочинений А. М. Горького из «дна».

Такова та часть старой Перми, которая являлась «воротами» в город и из него в течение всего года (вокзал) и в течение полугода в сезон пароходного движения.

Сибирка

В любом городе большом или малом, даже в селе и деревне есть улицы главные, так сказать, «осевые», т. е. такие, которые служили как-бы осью города, к которым как спицы к оси колеса сходятся другие улицы. При этом эти улицы не обязательно должны быть красивее и богаче других, но они должны быть признаны и утверждены быть такими в сознании людей, так сказать, психологически, по традиции. Таков, например, в Петербурге – Невский проспект, в Москве – улица Горького. В «Книге голубиной» на этот счёт поставлена целая серия вопросов: «кто у нас всем рекам мати», «кто городам мати» и т. д.[20] А если бы спросить в старое время пермяка: какая в Перми главная улица, то он ответил бы «Сибирка». Так назывался Сибирский проспект.[21] На этой улице расположено было много зданий большого государственного и общественного значения: Губернская управа[22], три гимназии – две женских[23] и одна мужская[24], общественная библиотека[25], вблизи этой улицы находился и теперь находится оперный театр.[26] На ней же находился губернаторский дом[27], дворянское собрание[28], полицейское управление и различные магазины. Но главное не это, а то какую роль эта улица играла в жизни города. Зимой эта улица в вечернее время была местом для прогулок и ветра, именно в том её отрезке, который находился между губернаторским домом и мужской гимназией.[29] Здесь происходили встречи, знакомства, здесь сближались сердца. Здесь во время оперного сезона в окнах магазинов были выставлены снимки с «кумиров» и «душек». Здесь, в здании губернского собрания устраивались танцы. Но здесь же разыгрывались в революционное время бои: слышались выстрелы, устраивались митинги. По этой улице волочили людей в полицейское управление.[30] С этой улицы повели губернатора Наумова к пересыльной тюрьме с требованием выпустить заключённых.[31] По этой улице губернаторы решались проезжать только стремительно и в окружении конных полицейских. На этой улице была гостиница, в которой проживал и нашел свою смерть Михаил Романов.[32] Теперь эта улица мало изменилась. Она сохранилась как музейный экспонат, но это только внешне, а внутренне она совсем другая.

Красноуфимская улица

В старых русских городах всегда были отдельные улицы – «обжорки». В Перми такой была Красноуфимская улица.[33] На ней находилась пожарная часть.[34] Она высилась над другими постройками и как бы вела дозор за ними. Около неё был пельменный ряд: мелкие лавчонки, в которых моментально пельмени варились и в окружении пара, исходящего от них, на тарелке в заказанном количестве подавались заказчику. Ниже, под горкой располагался рыбный ряд.[35] Здесь в маленьких лавчонках опять-таки продавалась рыба свежая, солёная, копчёная. Стояли баки с живой рыбой, главным образом со стерлядью; бочки с солёной рыбой. Всё это под открытым небом, в пыли, в грязи.[36] Дальше (направление взято от той части улицы, которая шла со стороны Камы) по левой стороне шли лавочки с бакалеей: в коробах лежали пряники, на стенках и дверях горами висели крендели, в мешках был выставлен хмель, сушёные ягоды, фрукты лежали на лотках. Народ сновал между лавками взад и вперёд. Тут же монашки собирали на храм божий.[37]

На этой же улице, вернее – около неё, против окружного суда[38] по направлению к старообрядческой церкви[39] – была толкучка.[40] Здесь торговля происходила и в лавочках и открыто: товары были разложены или прямо на земле, или на какой-либо подстилке. Чего только не было здесь: часы, замки, обувь и т. д. Тут же шулеры-картёжники предлагали «пытать счастье». Сновали люди со «дна», женщины с проваленными носами. Одна из «таких» ходила с китайцем Ваней и заставляла его петь, а потом собирала в его фуражку копейки. Тут же нудно «скулила» шарманка: «Разлука, ты, разлука» и «Зажигайка, мать, лампадку…»

О, Русь, Русь!!!

[[41]]

Кунгурская улица[42]

Липовая аллея на ней тогда ещё была в довольно цветущем состоянии. Она была гордостью пермяков. Приятно было в жаркий день присесть в тень липы и отдохнуть. Здесь, в аллее, можно было встретить счастливых мамаш с детьми и наблюдать семейные идиллии. Особое назначение эта улица имела на масленице: на ней происходило катание. Тройки, пары, отдельные русаки с накинутыми на них сетками (такая была мода) везли довольных, вероятно, в достаточном количестве и «с возлиянием» вкусивши блинов. Какое разнообразие лиц, одежд!! И тут же «попечители» в дни революции: донцы-молодцы или ингуши в косматых шапках и под бурками. Звон колокола, и «эти», сначала мягко, чуть прикасаясь кнутами, «приглашали» разъезжаться, а потом и «убедительнее» по спине.[43]

<…>[44]

Культурные учреждения города

В городе были: три мужских гимназии[45], три женских гимназии[46], реальное училище[47], железнодорожное училище, женская учительская семинария[48], епархиальное женское училище.[49] Сто семнадцать лет существовала Пермская духовная семинария. Старейшее учебное заведение, она явилась самым историческим учреждением города: три мемориальных доски находятся на здании б[ывшей] семинарии: Д. Н. Мамина-Сибиряка, А. С. Попова и П. П. Бажова. Около здания б[ывшей] семинарии в настоящее время организован скверик им. Д. Н. Мамина-Сибиряка и в нём поставлен его бюст.[50]

Наконец, вершиной этих учебных заведений явился Пермский государственный университет.

Знатные люди Перми и выходцы из нее

Кроме указанных выше: а) музыкальные деятели – [А. Д.] Городцов, [А. М.] Пазовский[51], [Н. В.] Пиликин; б) профессора медицины: [Б. П.] Кушелевский[52], И. С. Богословский; в) профессор филологии и истории языка и литературы – П. С. Богословский; г) краеведы: В. П. Бирюков. Из окончивших дух[овную] семинарию вышло много врачей и учителей. В числе музыкальных деятелей Перми нужно указать М. Л. Василенко-Левитон[53] и Петерсон – муз[ыкальная] школа.

Старая Пермь была городом высокой культуры.

В Перми работали писатели: [П. И.] Мельников-Печерский[54] и [Ф. М.] Решетников.[55] Историки-краеведы: [В. Н.] Шишонко[56], [И. Г.] Ост[р]оумов.[57] На славе была библиотека [Д. Д.] Смышляева.[58]

Парки, скверы города

Самым любимым у пермяков был [парк] в южной части города.[59] Когда-то он был на окраине. Здесь был небольшой деревянный летний театр, музыкальная эстрада, ротонда и ресторан. Через весь парк проходила тенистая аллея, а около неё кустарники и ковёр цветов. Зимой между ротондой, эстрадой и зданием буфета устраивался каток. Парк этот сохранился и до настоящего времени.

Скверик около театра всегда привлекал к себе близостью к театру и женской гимназии.[60] Под тень его лип приходили «оне», ученицы этой гимназии, шумной толпой, и оживляли его. В знойный день, когда солнце на «Сибирке» нещадно печёт, всегда приятно было свернуть в этот скверик и посидеть 15-20 минут. Здесь же всегда сновали мальчишки со «сладкой» водой – лимонной или малиновой – и усиленно предлагали страдающим от жажды.

Около пересыльной тюрьмы[61] существует до сих пор скверчик, посаженный декабристами.[62] Аллея его расположена так, что глаз посетителя его всегда упирался в мрачные ворота этого учреждения. Все было рассчитано на то, чтобы никто из обитателей его не скрылся от бдящего ока.

Не по заслугам запущен был «Козий загон».[63] С него открывается чудесный вид за Каму, в сторону Мотовилихи, и следовало бы его превратить в море цветов, а был в запустении: два-три деревца плохо его украшали. В настоящее время он в лучшем состоянии.

Любил я прогуляться на Слудскую площадь[64], спуститься по крутой лестнице и пройтись в те места около военных казарм, где жила моя тётушка Антонина Ивановна[65] и где мне пришлось обитать в 1907-1908 уч[ебном] год[у] – полгода работать воспитателем [детей] у врача Ракшинского[66], а полгода жить «коммуной» с двумя товарищами-семинаристами.[67]

В апреле 1916 г. я в последний раз видел Пермь в её status quo ante.[68] В 1940 г. в ней ещё мало было перемен, но когда я приехал в неё в 1960 г., то старой Перми уже на половину не было и чувствовалось, что и вторая её половина уже на волоске висит. Прошлое вытеснялось, и это было знаменем настоящего момента.[69]

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 716. Л. 1-12 об.

*Очерк «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автором расширен, в основном, за счёт включения информации из очерка «Любимые места прогулок семинаристов», который в данной публикации см. ниже.

[1] Никитин Андрей Алексеевич (1837-после 1917) – окончил Пермскую духовную семинарию в 1860 г. Протоиерей Успенского собора Пермского Успенского женского монастыря в 1901-1916 гг., духовник градо-Пермского духовенства.

[2] Протоиерей Иоанн Алексеевич Никитин был родом из села Покчи Чердынского уезда. Автор в своих воспоминаниях называет протоиерея И. А. Никитина своим дедушкой или дядей, по всей видимости, он приходился В. А. Игнатьеву двоюродным дедом.

[3] «с внешним миром в масштабе всего государства и дальше». (Примеч. автора).

[4] Царевский Алексей Александрович (1855-?) – сын протоиерея Тамбовской губернии. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1878 г. Профессор кафедры славянского языка, палеографии и истории русской словесности Казанской духовной академии. Русский писатель и богослов. См. Часть IV. «Казанская духовная академия начала XX века».

[5] Автор имеет в виду, не имевшего на самом деле отношения к горнозаводским Демидовым пермского купца Демидова Петра Демидовича (ок. 1833-1902), который в течение 25 лет состоял церковным старостой семинарской церкви. См. «Чествование ктитора церкви Пермской духовной семинарии Петра Демидовича Демидова» // «Пермские епархиальные ведомости». 1899. №22 (16 ноября) (отдел неофициальный). С. 518–527; «Пётр Демидович Демидов. Некролог». // «Пермские епархиальные ведомости». 1902. №43 (16 ноября) (отдел неофициальный). С. 547–549.

[6] В очерках «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор относит воспоминания о перевозке надгробного памятника (гранитный камень) к 1908 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 13 об.-14 об.).

[7] Кобяк Георгий Игнатьевич (1864-1918) – потомственный дворянин, предприниматель, изобретатель, редактор официальной части газеты «Пермские губернские ведомости» в 1896-1909 гг. Почётный гражданин Перми.

[8] Имеется в виду священно- и церковнослужители, духовенство.

[9] Речь идёт о торжественной церемонии встречи гроба Кобяка Константина Георгиевича (1897-1916), умершего от тяжёлого ранения на войне, сопровождения гроба для отпевания в Рождество-Богородицкую церковь (угол ул. Покровской (Ленина) и Оханской (Газеты «Звезда») и погребения на кладбище Спасо-Преображенского кафедрального собора.

[10] Мешков Николай Васильевич (1851-1933) – известный российский купец, меценат, общественный деятель, основоположник высшего образования на Урале, предприниматель, спасший Пермскую губернию от голода и обеспечивший транспортную открытость Перми.

[11] Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста) в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Здание в александровском стиле с садиком, устроенным на искусственном возвышении» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 11 об.

Особняк Мешкова с 2007 г. – здание Пермского краевого музея.

[12] Там же: «На горе в двух-этажном каменном доме была почта. В этом доме некогда жил в ссылке М. М. Сперанский, о котором А. С. Пушкин написал: «Сперанский – любитель царский, но облик у него семинарский» // Там же. Л. 11 об.

Здание Пермской почтово-телеграфной конторы (в начале XIX века – дом купца Попова) находилось на углу улиц Монастырской и Обвинской (25-е Октября).

[13] Комплекс зданий в административном центре Пермской епархии, в который входили Архиерейский дом (угол ул. Монастырской и Кунгурской (Комсомольский пр.)) и служебные дома на ул. Набережной (Окулова).

[14] «в период навигации». (Примеч. автора).

[15] Вставка И. С. Богословского.

[16] «Автор пропустил – пристань пароходства Курбатова (самое восточное по месту). Не указал, что пароходства Каменских, Любимова имели по две пристани. Не указал пристань Ржевина (Верхнекамского п[ароходств]-ва), Мешкова, Истомина и Беклемышева». (Замечание И. С. Богословского).

[17] В очерке «Кама» в составе очерков «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «В старой Перми пароходство на Каме было в руках частных кампаний: Самолёт, братьев Каменских, Любимовых и Тупицыных. Пристани их начинались от ст. Пермь I и простирались до «Козьего загона». Пассажирские и товаро-пассажирские пароходы ходили по маршруту Пермь-Казань-Нижний Новгород. Это была главная линия. Первоначально пароходы были двухколёсные, а потом стали появляться и винтовые. На них места для проезда были расположены: на нижнем этаже – III класса, а на верхнем – втором – II и I класса. Каюты были общие, двухместные и одноместные. На пароходах имелись гостиные комнаты в носовой и кормовой частях II этажа. Наиболее комфортабельными были пароходы Любимовых» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 56 об.-57.

[18] Так в тексте. В очерке «Об «очарованной» душе и «неосуществлённой месте…» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: в 1930 г.

[19] Нежданова Антонина Васильевна (1873-1950) – русская и советская оперная певица (лирико-колоратурное сопрано), педагог. Народная артистка СССР (1936). Доктор искусствоведения (1944).

[20] «Голубиная книга» – сборник восточно-славянских народных духовных стихов конца XV-начала XVI вв., в вопросах и ответах которого даются сведения о происхождении мира, людей, сословий, сведения географические, естественно-научные и другие.

[21] Сибирская улица.

[22] Пермская губернская управа на углу ул. Большой Ямской (Пушкина) и Сибирской. В настоящее время – здание Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета.

[23] 1) Александровская женская гимназия на углу ул. Большой Ямской (Пушкина) и Сибирской. В настоящее время – Гимназия № 11 им. С. П. Дягилева. 2) Частная женская гимназия Барбатенко на углу ул. Сибирской и Пермской (Кирова). В настоящее время – школа № 21.

[24] Пермская мужская классическая гимназия на углу ул. Петропавловской и Сибирской. В настоящее время – корпус Пермского государственного медицинского университета.

[25] Пермская публичная библиотека на углу ул. Большой Ямской (Пушкина) и Сибирской. В настоящее время – здание Центральной городской библиотеки им. А. С. Пушкина.

[26] В настоящее время – Пермский академический театр оперы и балета.

[27] Дом губернатора на углу ул. Екатерининской и Сибирской.

[28] Дом Благородного собрания на углу ул. Вознесенской (Луначарского) и Сибирской.

[29] В очерке «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «На Сибирскую улицу одной стороной выходило массивное двухэтажное каменное здание мужской гимназии, памятное автору сего по работе преподавателем в нём в августе 1915 г. по февраль 1916 г. Когда в гимназии заканчивались уроки, то около неё всё принимало серый цвет: и улицы, прилегающие к гимназии, и площадка, где были старинные торговые ряды. Здесь было старинное приземистое мрачное здание, в котором был ломбард, а из магазинов был весь в золотистом блеске магазин Харитонова с разной церковной утварью. За этим зданием, между ним и зданием банка зимой устраивался каток, на котором по вечерам играла музыка. Он же служил для молодёжи местом свиданий» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 28 об.-28 об.

[30] В очерке «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Полицейское управление как-бы притаилось у самого сердца города, всегда готовое схватить преступника и увлечь его в свои недра. Отсюда в преддверии ещё революции 1905 г. выезжал на тройке полицеймейстер Кокорин, и смело врезался прямо в толпу. Так было однажды, когда около театра был митинг. Как тогда ни та, ни другая сторона ещё не распознали в себе взаимных политических врагов, и все события принимали какую-то наивную форму. Позднее, во время революции, отсюда выезжал ещё на двуколке (в шарабане) на гнедом рысаке полицеймейстер Церешкевич, грузный мужчины с пышными усами, а его окружали при выезде низшие чины. Сколько и печальных и курьёзных случаев было связано с этим местом! Бывало, вдруг запоёт кто-либо у театрального скверика «Вставай проклятьем заклемённый», сейчас же бежит околоточный со словами: «Кто здесь пел о свободе?» Ловкач отвечает: «Я пел о свободе, но в уме держал: в пределах законности» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 16 об.-17 об.

[31] Наумов Александр Петрович (1862-?) – Пермский губернатор в 1903-1905 гг. 18 октября 1905 г. после объявления манифеста о предоставлении гражданских свобод толпа железнодорожных служащих и мотовилихинских рабочих выдвинула требование об освобождении всех политических заключённых. Губернатора А. П. Наумова заставили пойти вместе с толпой к тюрьме.

[32] Гостиница «Королёвские номера» на Сибирской улице. Из здания этой гостиницы в ночь с 12 на 13 июня 1918 года тайно были похищены и увезены на расстрел Великий Князь Михаил Александрович и его секретарь Брайан Жонсон.

[33] В настоящее время ул. Куйбышева.

[34] Пожарная часть с каланчой на углу ул. Торговой (Советской) и Красноуфимской (Куйбышева).

[35] «Непосредственно под горой полукругом (у каменной стены) располагался длинный ряд мясных лавок, а от них через дорогу – деревянные ряды лавок с рыбой и разнообразными продуктами». (Примеч. И. С. Богословского).

[36] Имеется в виду Чёрный рынок, в настоящее время территория Сквера уральских добровольцев. В очерке «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «В рыбных рядах весь воздух был пропитан солёной рыбой, как у Астрахани, когда подъезжаешь к ней на пароходе. Тут же на земле под открытым небом стояли «садки» с живой рыбой – стерлядью и пр. Продавцы, большею частью женщины, ходили в грязных замусоленных фартуках. Мухи тучами облепляли «товары». На славе среди рыбных «купцов» была Шварёва, у которой дочь была певица и училась в консерватории» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 47-47 об.

[37] Там же: «В бакалейных лавках по стенам висели крендели, в коробах пряники, изюм, урюк и пр. Весной – яблоки, виноград. Всё это в открытом виде; незащищённые ни от пыли, ни от мух «товары» были явно в антисанитарном состоянии. Мимо лавок то в том, то в другом направлении проходили люди, толкая друг другая, ворча, бранясь, хулиганя. Старая Русь и осколок её – старая Пермь.

Во время Первой мировой империалистической войны в одном из складских помещений по этой улице существовал негритянский театр, организованный группой захваченных войной в России камерунских негров. Они демонстрировали национальные танцы и пели песни. Среди них была одна негритянка с русыми волосами, которую они выдавали за королеву своего рода // Там же. Л. 47 об.-48.

[38] Пермский окружной суд на углу ул. Вознесенской (Луначарского) и Красноуфимской (Куйбышева). В настоящее время административное здание Пермского государственного медицинского университета.

В очерке «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «На этой же улице, ближе к южному концу её было мрачное массивное здание Окружного суда, а на конец улицы выходила знаменитая Александровская больница. Южнее была расположена целая колония домов для умалишённых и пастеровская станция, памятная для меня тем, что в ... году в ней получила профилактические прививки от бешенства вся наша семья по поводу пользования молоком от бешеной коровы. В одном из зданий колонии для умалишённых устраивались вечера для них, на которые получали приглашение и некоторые частные лица» // Там же. Л. 48 об.

Александровская больница находилась на ул. Большой Ямской (Пушкина), 85. В настоящее время здание Пермской краевой клинической больницы.

[39] Имеется в виду Свято-Троицкая единоверческая церковь в г. Перми на месте современного здания Пермского национального исследовательского политехнического университета.

[40] Имеется в виду Сенной рынок на месте современной Октябрьской площади.

[41] В очерке «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «На Красноуфимской улице, в северной её части, находился (и теперь существует) знаменитый пермяковский год [так в тексте – ред.], который по фасаду занимал целый квартал. Здесь была контрольная палата и много частных квартир, в одной из которых я в течение двух недель жил на квартире у Корчемкиных. На северо-западном углу была кондитерская Шипиловского» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 48.

Квартира Корчемкиных – место жительство автора в 1902 г. (в период от прибытия в Пермь, сдачи вступительных экзаменов и до поступления в Пермскую духовную семинарию).

Там же: «За Красноуфимской улицей, параллельно с неё, шёл длинный ряд улиц, которые на севере были на горе, а продолжались после спуска с горы на равнине. Здесь был (и теперь ещё сохранился) район двухэтажной деревянной Перми. На западной границе города находился женский монастырь. Этот район города известен был мне по двум причинам: здесь когда-то у самой южной окраины жила наша тётушка, к которой время от времени я ходил в гости» // Там же. Л. 49 об.-50.

[42] В настоящее время – Комсомольский проспект.

[43] Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Надзор за порядком во время революции здесь вели донцы верхом на лошадях с пышными прядями волос, выбивавшихся из-под шапок, а потом ингуши верхом под широченными бурками, причём если они замечали какой-либо непорядок, то подъезжали и слегка поколачивали кнутом по плечу» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 46 об.

[44] Далее пропущены весьма краткие очерки автора «Опера», «Драма», «Концерты, лекции», «Кинотеатры», «Цирк», «Музей», т. к. информация в них более подробно излагается автором в очерке «Любимые места прогулок пермских семинаристов» (см. ниже).

[45] Кроме Пермской мужской классической гимназии – вторая мужская гимназия на углу ул. Торговой (Советской) и Красноуфимской (Куйбышева) и частная мужская гимназия Циммерман на углу ул. Вознесенской (Луначарского) и Соликамской (Горького).

[46] Кроме Александровской женской гимназии и частной женской гимназии Барбатенко – Пермская Мариинская женская гимназия на углу ул. Петропавловской и Обвинской (25 октября). В настоящее время – здание Пермской государственной сельскохозяйственной академии. Автор не упомянул частную женскую гимназию Зиновьевой на углу ул. Пермской (Кирова) и Оханской (Газеты «Звезда») и женскую гимназию им. И. С. Тургенева на углу ул. Большой Ямской (Пушкина) и Вознесенской (Луначарского).

[47] Алексеевское реальное училище на ул. Вознесенской (Луначарского). В настоящее время – здание Пермского авиационного техникума.

[48] Пермская женская учительская семинария на углу ул. Торговой (Советской) и Кунгурской (Комсомольский пр.).

[49] Пермское епархиальное женское училище на углу ул. Петропавловской и Соликамской (Горького). В настоящее время – здание Пермского государственного хореографического училища.

[50] В советское время бывшая Соборная площадь между зданием Пермской художественной галереи (бывший кафедральный собор) и зданием Пермского высшего военного командно-инженерного училища ракетных войск и артиллерии (бывшее здание Пермской духовной семинарии) была превращена в сквер им. Д. Н. Мамина-Сибиряка. В 2007 году здание Пермского краеведческого музея (бывший Архиерейский дом) было передано Пермской епархии, а музею передано здание Дома Мешкова. В 2009 г. скверу им. Д. Н. Мамина-Сибиряка было возвращено историческое название Соборная площадь, а в 2011 г. на ней установлен памятник святителю Николаю Чудотворцу, в том же году здание бывшего кафедрального собора передано Пермской епархии.

[51] Пазовский Арий Моисеевич (1887-1953) – советский дирижёр, народный артист СССР.

[52] Кушелевский Борис Павлович (1890-1976) – учёный, терапевт, доктор медицинских наук, профессор.

[53] Василенко-Левитон Мария Львовна (1856-1948) – певица, организатор частной школы по постановке голоса.

[54] Мельников-Печерский Павел Иванович (1819-1883) – русский писатель, публицист, этнограф-беллетрист.

[55] Решетников Фёдор Михайлович (1841-1871) – русский писатель.

[56] Шишонко Василий Никифорович (1831-1889) – пермский медик, педагог и краевед.

[57] Остроумов Иван Григорьевич (1861-1939) – окончил Пермскую духовную семинарию в 1880 г. Хранитель Пермского научно-промышленного музея.

[58] Смышляев Дмитрий Дмитриевич (1828-1893) – земский деятель, историк-краевед.

[59] Имеется в виду Загородный сад, в настоящее время Парк культуры и отдыха им. Горького.

[60] Имеется в виду Театральный сквер около Оперного театра и Мариинской женской гимназии.

[61] Пермский пересыльный замок. В настоящее время – СИЗО № 1 ГУФСИН РФ по Пермскому краю.

[62] Имеется в виду Тюремный сад. В настоящее время – Сад декабристов.

[63] «Козий загон» – прежнее название Набережного сада, который в настоящее время называется Решетниковским – стоит памятник Ф. М. Решетникову». (Примеч. автора).

[64] Слудская площадь – площадь на горе Слудке около Свято-Троицкой (Слудской) церкви.

[65] Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Я обычно направлялся в сторону Слудской церкви, проходил по окраине церковной площади мимо речного училища, затем спускался с горы по лестнице со многими ступеньками и проходил шесть или семь кварталов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 49 об.

Пермское речное училище находилось на ул. Ирбитской (Матросова), 9 и действовало в 1913-1919 гг.

[66] Ракшинский Василий Иванович – ветеринарный врач, проживал по адресу ул. Вознесенская (Луначарского), 90.

Из очерка «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «К Ракшинским я ходил по такому маршруту: по Красноуфимской улице до толкучки, поворачивал направо и проходил пять или шесть кварталов, потом – один квартал налево. Дом стоял у самых казарм, которые были на окраине города. Я был ментором девочки-гимназистки 13 л[ет] и мальчика-гимназиста 11-12 лет. Работал за пансион около года» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 50.

[67] Там же: «Вторую половину года жил на квартире неподалёку от Феодосиевской церкви. Хозяин дома Константин Антонович Удинцев, б[ывший] семинарист, работал в Управлении железной дороги. Дом стоял внутри двора, был очень удобен для конспирации, и в нём одно время жил революционер Сергеев (Артём). Теперь на этом доме есть мемориальная доска, свидетельствующая об этом событии. Жили мы здесь трое семинаристов коммуной: сами покупали себе продукты, а хозяйка нам готовила обеды и стирала бельё. Я жил на заработок по линии репетиторства, а на занятия со своими подшефными ходил далеко на Слудскую площадь. Таким образом, мне этот район города и стал знакомым, можно сказать изученным. В соседях с нами жили Богословские, мои друзья» // Там же. Л. 50.

[68] status quo ante – по-латински положение дел, которое было раньше.

[69] «При описании знатных людей г. Перми автор не упомянул многих выдающихся людей, получивших образование в Перми, очевидно автор спешил закончить свой очерк. Побывав в 1960 г. в Перми автор не смог в течение одного дня увидеть всех перемен в городе. В тексте, по просьбе автора, сделаны некоторые замечания, дополняющие описанную картину. Автору 76 лет, что допускает некоторые пропуски в описании, сделанном по памяти…» (Примеч. И. С. Богословского).

Вернуться назад