[Занятия автора в реальном училище]

 

Я приступил к работе с полной уверенностью в своих силах, но мои коллеги, как мне потом передавали, сомневались, справлюсь ли я с работой, имея, главным образом, ввиду того, что я показался им физически худосочным и вообще зелёным, а между тем перед реальным училищем стояла ответственная задача: произвести первый выпуск.[1] Мне, несомненно, помогли в моей работе два обстоятельства: во-первых, классы, в которых я вёл преподавание, были с ограниченным количеством учеников (в седьмом классе 17 человек, в шестом – 22, а в остальных – по 30), а главное, во вторых, - мой предшественник Николай Александрович Сорвин оставил мне прекрасное наследство: его ученики имели очень высокую грамотность, хороший опыт в писании сочинений, хорошую культуру речи, усидчивость в работе, одним словом – хорошую подготовку. Передо мной стояла задача: удержать их на этом уровне и продвинуть дальше. В своей последующей педагогической деятельности я больше не встречал учеников, которые бы с такой настойчивостью учились, как бугурусланские реалисты. Я им давал иногда такие домашние задания, которые мне самому казались ставкой на трудность выполнения, например: прочитать за короткий срок роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» и дать письменный ответ на ряд вопросов по анализу романа, и не помню случая, чтобы задание не было выполнено в срок. А ведь, кроме этого, ученики писали классные сочинения, к которым тоже нужно было готовиться. Эту усидчивость и настойчивость своих учеников я объяснял тем, что жизнь в провинциальном городе больше содействовала собранности учащихся, чем жизнь, скажем, в губернском городе, где много различных развлечений. Главным побуждением для усиленных занятий у реалистов было то, что им не выдавались аттестаты зрелости, а они должны были по конкурсу на экзаменах поступать в технические вузы, и для этого нужны знания, а поэтому девизом их было: пусть нас крепче учат, лишь бы подготовили к экзамену.

Самым тяжёлым для меня был четвёртый класс, так как я получил его в наследство от В. И. Златорунского, и в нём была запущена грамотность, а самым неинтересным – пятый класс, в котором изучалась древняя литература.

Как водится, меня при вступлении в работу тоже «прощупывали» мои ученики, каков ты есть. «Прощупывание велось по двум направлениям. Во-первых, осведомившись о том, что я кончил духовную академию, как и В. И. Златорунский, они умозаключили, что я, очевидно, должен быть тоже с теми странностями (см. выше), что и тот, но я должен был разочаровать их в этом, и некоторые из них меня в простоте сердечной спрашивали: «почему Вы не такой, как Валериан Иванович?» Кстати сказать, что, как я узнал позднее, мои коллеги тоже опасались за меня, не буду ли я «чудить», как тот, очевидно, предполагая, что «чудачества», так сказать, необходимые атрибуты кончивших академию. Во-вторых, «прощупывание» шло по линии академической в такой форме: «Вот Вы говорите так, а Николай Александрович нам говорил так». Речь шла об авторитете – я это чувствовал. По собственному ученическому опыту я знал, что ничто так не поднимает авторитет учителя в глазах учеников, как его живая, убедительная речь, и я обратил на это главное внимание. Я много готовился к урокам и старался делать объяснения нового материала как можно ярче. Результаты моих усилий не замедлили сказаться: мои ученики уверились во мне, и «прощупывание» прекратилось.

Я был бы хвастунишкой, если бы стал уверять, что работа в реальном училище была для меня лёгкой. Нет, никогда потом в жизни я не работал столько над собой, как в первый год своей педагогической деятельности. Особенно много пришлось работать над сочинениями учеников, так как выпускные экзаменационные сочинения с рецензиями учителей направлялись в учебный округ, здесь они просматривались проф[ессором] Казанского университета Будде[2], который в свою очередь писал рецензии на рецензии учителей, которые публиковались по округу. Один из моих учеников (Зобнин) в выпускном сочинении допустил ошибку против употребления буквы «ять» в слове ве́дение (он написал вљведие, а не вљдение), то мне, чтобы спасти его, пришлось писать целый трактат о том, что эта ошибка вызвана была тем, что он не изучал славянского яз[ыка] и произвёл это слово от русского «ведать», а не от славянского «ведети». Здесь я с благодарностью должен отозваться о директоре Василие Степановиче Модине: он давал мне полезные советы и помогал изжить мою неопытность. Когда я подал ему заявление об уходе из училища, он высказал по этому поводу сожаление.

 

[1] В 1913-1914 гг. Бугурусланское реальное училище производило свой первый выпуск учащихся.

[2] Будде Евгений Фёдорович (1859-1931) – российский профессор Восточно-педагогического института Казанского государственного университета, филолог-славист, языковед. Член-корреспондент С.-Петербургской академии наук по Отделению русского языка и словесности (1916).

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика