«Хождение по мукам»

[Жизнь в доме еврейской семьи Эпштейн]

 

Когда мы в конце августа 1916 г. направлялись из Парич в Слуцк, то никак не думали, что нас в нём ожидает такое пёстрое и изменчивое будущее, которое составило содержание нашей жизни в нём, в Слуцке. Получилась своеобразная «Одиссея», в которой было, однако, то положительным, что нам удалось за семь лет жизни в Слуцке многое узнать, что при других условиях не пришлось бы узнать.

Мы прибыли в город, когда была слякоть: плакало небо, в городе была грязь, но при этом движение не замирало: это диктовала близость города к фронту. Первым пунктом в городе были «номера» Некрича. Нет, странствовавший по России Чичиков[1] не смог бы увидеть то, что предстало перед нашими глазами. Грязь, отвратительная грязь, которую можно разве представить по библейскому выражению: «и возвратился пёс на свою блевотину».[2] С трудом промучились ночь. Наутро хозяин охотно вошёл в наше «положение» и помог устроиться в соседях, в еврейской семье Эпштейн, о чём те, очевидно, просили. Нам отвели изолированную комнату с отдельным входом. Это было не плохо, но комната оказалась сыроватой, а топка была на стороне хозяев. В общем, если принять во внимание, что близко был фронт, а город был перенаселён, то мы могли бы благословить нашу судьбу.

С этой, новой для нас, позиции и начались наши наблюдения за окружающей жизнью. Прежде всего, с хозяев. Их семья состояла: хозяин Мордух, Мордке – сокращённо, хозяйка Беля, дети – Леве, Додл, Рохл, Соня, двойники – Гита и Роза, маленькая Нюня замыкала перечень детей. Родителям было за сорок лет. Леве бросил учиться в коммерческом училище и «гонял голубей», т. е. просто бездельничал, Додл – накануне этого положения, Рахиль и Соня учились в гимназии. Гита и Роза готовились к этому. Был жив ещё старик Зейде, отец Мордуха, но его держали где-то в кухне в обществе прислуги Федосьи. У хозяев был дом на 4-5 комнат, деревянный, склад и коровник во дворе, два небольших фруктовых садика. С нами имела общение «пани» Беля, а хозяин держался в стороне. Хозяйка была очень любезной и всё угощала нас своими специфическими блюдами: рыбными котлетами в луковом пюре, сильно проперченные и с чесноком, а на их пасхе – мацой и вином из изюма. Дети, особенно девочки, были очень любезными: я имел уроки в женской гимназии, и это побуждало гимназисток оказывать мне допол[ните]льно ко всему прочему внимание. Мы были знакомыми с сёстрами хозяйки, из которых одна служила сестрой в больнице. Сёстры хозяйки были нашими хорошими друзьями. Мы разделяли с ними их горе: у одной муж был убит разбойниками при поездке в район, у другой погиб при попытке освободиться от военной службы: чем-то подтравился, чтобы вызвать сердечную болезнь… и умер. Одним словом, мы жили с хозяевами дружно и даже стали кое-что усваивать из их языка: «wos tuste», «busel, busel, gib mir a kindele» и пр. (перевод: «что ты делаешь», «аист, аист, дай мне ребёнка» и пр.). Запомнили даже отрывок из одной свадебной песни: «Und dor Chossen zalt das Jelda, und die Kale ziet und qualt» («жених считает деньги, а невеста смотрит и радуется»). Иногда мы слушали, как молодёжь их пела тягучие и мрачные песни.

Мы, таким образом, познакомились с жизнью представителей «избранного народа», но осталось загадкой для нас, как семья находила средства для жизни, а ведь жили не как-нибудь, а с покрытием широких потребностей. Был, например, у них клавесин, и приходила учительница учить детей музыке. Леве нам играл по нотам марш, романсы и пр. Где Мардохей добывал средства? Он нигде не служил. Иногда он скрывался на несколько дней, и вдруг в ограде появляется стадо гусей, или в складе гора арбузов. Но было очевидно, что эти операции было мелочью, так – между прочим, по пути, а главное было не это, но что же? Иногда его можно [было] видеть в обществе трёх-четырёх ему подобных людей: стоят они, о чём-то шепчутся и смотрят вдаль. Для нас ясным было одно: и он, Мардохей, и tutti quanti[3] «мастера жизни», т. е. мастера делать гешефт.

Занятия духовного училища проходили в здании высшего начального училища, а для общежития было арендовано особое здание.[4] Не сразу я привык к новым фамилиям: Горощеня, Кнеля, Мамчиц, Жаврид и пр. Ребята были больше деревенские из бывшей шляхты. Ни как не мог примириться с принятым в училище обращением учеников к учителю со словами: «господин учитель». Назвать учителя по имени и отчеству считалось фамильярным. В общежитии странным казалось, что вместо чая давали запивку. Много нового, своеобразного, но вот запоют ученики молитвы – известные мотивы: тут все, как и у «нас». Это было то, что объединяло и русских, и украинских, и белорусских детей в одну монолитную семью. Новым было среди песнопений здесь только то, что ученики пели тропарь младенцу Гавриилу: «Святый младенче Гаврииле…» Нет, мысль не мирилась с этим.

Занятия в дух[овном] училище шли по давно знакомому мне трафарету, а сближение с учителями больше шло на основе увлечения пением, о чём речь будет ниже.

 

[1] Герой поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души».

[2] Выражение из Второго соборного послания святого апостола Петра (Новый Завет).

[3] tutti quanti – по-итальянски «и всякие другие».

[4] Здание Слуцкого духовного училища было занято военными.

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика