Человек и кибернетика

8 ноября 1962 г.

Когда началась полемика между «физиками» и «лириками» по вопросу о кибернетике, то сначала казалось, что борьба шла по линии каких-то принципиальных научных положений – будут ли они из области естествознания, математики и философии, на самом же деле в основе спора стоял вопрос о достоинстве человека. Тезис кибернетиков о «человеке-машине», как бы его не трактовать, содержит в себе мысль, унижающую достоинство человека. Ещё сильнее противоречит самосознанию человека, его достоинству, то положение кибернетиков, в котором утверждается, что человек может создать машину умнее себя. Это именно обстоятельство, очевидно, побудило вице-президента Академии наук УССР В. М. Глушкова[1] в его статье «Кибернетика, прогресс, будущее» («Лит[ературная] газета») заметить, что машина может быть «умнее» «любого отдельно взятого человека», но «она никогда не будет умнее человечества в целом, ибо каждый новый шаг вперёд, каждое новое открытие, сделанное машиной, будет базироваться на всём предыдущем опыте, накопленном человечеством, и в свою очередь снова обогащать этот опыт. В социальном же плане машина никогда не станет членом общества, и человек всегда будет сохранять контроль над ней». Легко можно заметить всю путаницу мысли, которая так выпирает наружу в этом суждении автора. Автор предлагает примириться с мыслью о том, что определённая машина, результат деятельности, труда определённого конкретного человека может оказаться «умнее» её создателя и успокоиться на мысли, что она, по крайней мере, не умнее всего человечества, которое, очевидно, нужно мыслить абстрактно как некоего коллективного творца её, конкретной машины, конкретной вещи. В этом суждении можно легко заметить сильный крен в сторону панпсихизма. Ещё менее успокоительным для человека, если его действительно нужно успокоить от мысли, что машина может «умнее» его, может быть ссылка автора на положение машины в социальном плане», что по существу и обозначает признание её наряду с человеком; в одном качестве с человеком. В этом случае действительно можно было бы говорить о сравнении ума человека с «умом» машины, но автор правильно замечает, что человек всегда будет сохранять контроль над ней, т. е. над машиной. Но не является ли это признанием и того положения, что человек во всех случаях, мыслимых им, должен быть признан умнее созданного им предмета, и говорить о том, что машина может быть «умнее» человека – это грубейшая ошибка человеческого мышления, свидетельствующая о снижении самосознания человека, о принижении его достоинства. Сама неудачная попытка академика Глушкова сгладить как-то впечатление от тезиса кибернетиков о том, что машина может быть умнее создателя её, человека, свидетельствует о признании им порочности этого тезиса, и нужно говорить не о смягчении впечатления от этого тезиса, а о признании его порочности без всякой оговорки и вредности его по ряду причин употреблять в настоящее время в метафорическом даже смысле, т. к. в нём намечается тенденция к неправильному взгляду на человека. В чём корень заблуждения о том, что человек может создать машину «умнее» себя, а это именно и вытекает из тезиса, что машина может «умнее» человека? А ещё более того – в чём ошибочность тезиса о том, что машина может сделать открытие чего-либо, усовершенствовать что-либо? Корень заблуждений кроется в том, что машина мыслится как самостоятельный деятель, не зависимый от человека, тогда как на самом деле во всех её акциях присутствует человеческий ум, а не «ум» машины. Машина в своей деятельности усиливает различные природные способности человека: его органы движения, зрение, слух и различные элементы его умственной деятельности, но сама их не имеет и не создаёт. Актором во всех её процессах является человек и его ум. Машина может создать разные ситуации процессов, на основании которых человек может сделать открытие, но все эти ситуации никогда не сделают открытия: роль будет не больше роли упавшего с дерева яблока, что навело Ньютона на открытие закона всемирного тяготения. В работе машины, таким образом, «потерян» был бы человек, с одной стороны, а машина была бы «очеловечена», с другой стороны, как это и раскрывается в термине кибернетики «человек – машина». В этом термине мыслится, что какую-то долю работы выполняет машина как некий actor, а другую долю выполняет человек, причём признаётся, что, по крайней мере, главную самую важную часть работы выполняет он, человек. Ложность, неправильность построения этого термина заключается в том, что на правах актора в нём выступает машина, а между тем actor`ом является только человек, а машина является только орудием человека. Этот своеобразный «дуализм», столь невинный в понимании кибернетиков, служит, однако, отражением глубочайших исторических событий и имеет на себе родимые пятна исторической борьбы идеализма и материализма, поскольку в нём ставится вопрос о человеке и его природе. В этой борьбе, которая в настоящее время приняла сугубо политическую окраску, кибернетика, образно выражаясь, является «левофланговым» в рядах материалистов и замыкает исторический процесс развития материализма, или, по крайне мере, претендует на это. Сторонники кибернетики de oficio объявляют себя исповедующими марксистский диалектический материализм, однако из философия настолько затуманена их терминологией, что только люди с помощью лупы всматривающиеся в основные тезисы их философии с оговорками «я думаю» и «по-моему», решаются высказаться о том, что эта философия не противоречит марксизму-ленинизму. Находятся, однако, такие люди, сведущие в истории философии, которые с большим основанием относят философию кибернетиков к типу механического метафизического материализма, поскольку в их философии превалирует взгляд на человека, обще, и на его мышление, в частности, как не некий механизм, поддающийся моделированию без какого-либо ограничения. Кибернетики именно утверждают, что a principio можно признать существование, точнее – создание мозга, который будет мыслить без человека. Но не значит ли это довести мысль ad absurdum? И не является ли такой тезис свидетельством утраты человеческого достоинства человеком? И это происходит в то время, когда человечество переживает расцвет могущества человеческого ума, которое (могущество) больше всего и обнаруживается полно в кибернетике. Человек теряет самого себя. Он сам вызвал из ада силы, и сам же не может справиться с ними, и это в тот момент, когда он вышел на орбиту изучения и овладевания космическим пространством. Как можно объяснить этот nonsense? Не объясняется ли это тем, что мы, т. е. все люди, мыслящие в меру тех или иных своих мыслительных возможностей, были слишком беспечными по отношению к своему человеческому достоинству. Мы иногда топтали его и топили в мутных водах эпикуреизма и прогоняли от себя прочь пророков, которые обличали наш порочный образ жизни. Мы легко поддавались на зов людей, которые всячески принижали достоинство человека и утверждали в нём примат его материальной природы над его духовной природой. Под видом борьбы за его человеческое достоинство в порыве гордости они призывали к бунту против его духовной природы. Когда же наука доказала, что человек – продукт эволюционного развития природы и жизни на ней, то мы слишком легко позволили себе забыть, что определяющим моментом его существа является не то, чем он был, а то, чем он стал; что история его начинается с того момента, когда он осознал себя человеком, а не с того, когда он был на положении животного в процессе движения к Человеку. Мы слишком легкомысленно позволили себе увлекаться мыслью о своём прошлом, о котором ещё и не имели права употреблять название «человек», и уже тогда затоптали достоинство человека, создав философию грубого материализма с циничным тезисом: «человек есть то, что он ест» (Страус).[2] Мы создали себе кумир из учёных, которые стали искать в человеке его животное состояние с тем, чтобы убедить его «последовательно» в том, что он кусок материи не больше, что все его претензии на какой-то особый вид проявления жизни в его существе, то, что он считает своей психикой, - это только рефлексы головного мозга. И, наконец, родилась идея моделирования мозга, идея создания мозга, который может мыслить без человека, и этим занялась новая, гордая и, как выразился о ней писатель Леонов, самая претенциозная наука – кибернетика. Эта наука является венцом деятельности человеческого ума, поскольку он раскрывается в техническом прогрессе, но она же является для человека соблазном окончательно потерять своё человеческое достоинство и раствориться в мире вещей под видом «человека-машины». Ведь сколько бы не разъясняли кибернетики содержание этого термина, чтобы доказать, что в нём нет ничего страшного, всё-таки страшным остаётся самое создание этого термина, потому что в нём чувствуется volens-nolens[3] принижение человеческого достоинства. Кибернетики – великие учёные, но зачем же всё-таки так играть с достоинством человека? Из истории мы знаем великого учёного, который был материалистом, но сохранил при этом превыспренний дух мыслителя, который он отразил в своих стихотворениях «Об утреннем и вечернем размышлениях»… Теперь, когда благодаря успехам кибернетики, представилась возможность заглянуть в ту область, которую вышеуказанный великий учёный изобразил в словах «Открылась бездна звёзд полна…» в особенности кибернетикам следовало бы вспомнить об этом учёном и позаимствовать у него его великий дух и ум.

Несомненно, на претенциозных тезисах философии кибернетиков отразилось головокружение от успехов в науке, может быть сомнения в том, что проникновение в тайны космоса не пройдёт бесследно для кибернетиков, поскольку оно поставит перед ними ряд вопросов, разрешение которых нельзя будет свести к моделированию процессов мозга. Такими вопросами опять будут проблемы мироздания, проблемы человека в космосе, те «проклятые» вопросы, на которые человек ещё не дал исчерпывающего ответа, а отнёс их к поискам абсолютной истины. Перед гордым умом человека, перед мышлением человека, которое кибернетики решили уложить в рамках моделирования человеческого мозга, встанут проблемы, для разрешения которых потребуется более выдержка и скромность, чего, к сожалению, нет в настоящее время. В этом именно и будет для человека значение вступления его в космическую эру. И кто знает и может поручиться за то, что, несмотря на изгнание всяких пророков в наше время, появится Человек, лучше сказать, люди, коллектив, который разобьёт узкие рамки моделирования мозга и вместо признания человека-машины, ограниченного рамками земли, утвердит признание за человеком высшего чуда в мироздании.

8/XI 1962 г. Получено 13.XI.62.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 712. Л. 9-12 об., 22-24 об.