Николай Иванович Ивановский

Профессор, действительный статский советник, доктор богословия – таким был Николай Иванович Ивановский[1], когда он читал нам лекции в Казанской духовной академии по истории и обличению русского раскола и рационалистических сект. Он был лектором и создателем своей науки, единственной науки в академии, которая перекликается с нашим временем по линии борьбы с сектантами. На лекциях Н. И. легко можно было заметить, что значит, когда они строятся на основании живого жизненного материала, а не абстрактных построений мысли, во-первых, и человеком на основании его жизненного опыта, во-вторых.

Ему было около семидесяти лет, и черты некоторой дряхлости уже заметны были и в его облике – небрежность в отдельных аксессуарах лица (небрежный пух на голове, не собранный хотя бы в какое-либо подобие причёски) и некоторая неаккуратность в одежде, но живости его речи мог бы позавидовать любой молодой лектор. Он собственно не читал лекцию, а увлекательно рассказывал о том, как он создавал свою науку, о своём опыте по изучению раскола и сектантства. Он ходил взад и вперёд по аудитории, причём походка его была уже не безупречная – не твёрдая и не устойчивая и вёл разговор о величайшей трагедии в русской истории, когда люди одного и того же социального положения, живущие в одних и тех материальных условиях, разделились на два лагеря, враждуя друг с другом, считая инакомыслящих «греховными», зачумлёнными. В некоторых случаях он вёл рассказ с применением особого диалекта – жаргона описываемых им типов людей, и казалось, что слушатели конкретно их, этих людей, видели перед собой. Например, он так художественно описывал Рогожское кладбище в Москве[2] и главу его Ковылина[3], с какой старообрядческие секты описаны [П. И.] Мельниковым-Печерским в его произведениях «В лесах» и «На горах». Нам, уральцам, эти картины памятны по рассказам Д. Н. Мамина-Сибиряка.

Н. И. рисовал нам старообрядческое движение с момента зарождения его, в период разветвления на разные «толки»: беспоповцы, австрийское священство и различные промежуточные явления их – увлекательно, на основании собственного наблюдения и изучения, рассказывал он о различных сектантах: молоканах, духоборах, скопцах, дырниках, о сектах, возникших на почве своеобразных условий жизни русских тёмных людей; рассказывал о сектах, возникших под влиянием различных западных течений: о штундистах, штундо-баптистах, баптистах и др.

Ни у кого из профессоров на их лекциях не было такого случая, чтобы студенты задавали лектору вопросы и чтобы лекция приобрела характер хотя-бы небольшого диалога, а у Н. И. такие случаи бывали. Если при посещении оперы «Хованщина» М. И. Мусоргского образы выведенных в ней персонажей казались уже знакомыми, то это нужно отнести к тому, что они уже раньше ярко были изображены на лекциях-рассказах Н. И. В этом отношении он чем-то напоминал известного историка В. О. Ключевского, на лекциях которого, как передавали, прошлая Русь оживала в таких образах.[4]

Н. И. оставил после себя учёный труд, который являлся уникальным руководством для преподавателей раскола и обличения его в дух[овных] семинариях.[5] Н. И. был родоначальником многих Ивановских, прославившихся на разных поприщах дореволюционной и после-революционной России.[6]

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721. Л. 53-54 об.