Николай Иванович Знамировский | Бояршинов Виталий Георгиевич

Николай Иванович Знамировский [1]

Н. И. был сыном земского начальника г. Ирбита Пермской губернии. Это был редкий случай, чтобы чиновник такого ранга, каким был в своё время земский начальник, отдал своего сына по линии духовного образования.[2] Не приходилось ни от кого слышать, в каком дух[овном] училище учился Н. И. Судя же по тому, что ближе всего к Ирбити было Камышловское дух[овное] училище, можно предположить, что он учился в нём.[3] Об учении Н. И. в Пермской дух[овной] семинарии кратко мне говорил брат Алексей. Я сделал оговорку в слове «кратко» потому, что брат Алексей мог бесконечно рассказывать о своих товарищах, которые были певцами, а об Н. И. он сказал «кратко» потому, что он [не] был певцом.

По окончании семинарии Н. И. учился в Казанской духовной академии и кончил её со степенью кандидата богословских наук. Я видел Н. И. впервые, когда я учился ещё в семинарии, а Н. И. был студентом Казанской дух[овной] академии.[4] Помнится, были вечерние часы занятий, а по коридору второго этажа семинарии расхаживал высокий человек, брюнет, с пышной шевелюрой волос и бородой. Это был Н. И. Грешным делом я ещё подумал: как это так – студент, и с бородой! Это не мирилось с моим представлением о студенте, и я остановился только на том, что это, вероятно, какой-то уникум.

Через два года Н. И. был назначен в нашу семинарию преподавателем литургики и гомилетики, которые проходились в пятом классе. Странная судьба преследовала эти два предмета: они были на положении пятого колеса у телеги. Отношение к ним можно выразить такими словами: «Это нам ни к чему». В академии, например, существовал традиционный порядок, по которому на лекциях профессора Предтеченского[5] по литургике присутствовало два дежурных студента. Профессор забирался на кафедру, читал лекцию по существу пустому пространству, а затем и лектор и аудитория мирно расходились.[6] Н. И. больше внимания уделял гомилетике, проповедническому искусству. Это было его стихией. Мы писали Н. И. проповеди, и он особенно подчёркивал нам, чтобы в них были «элейность и помазанность».[7]

Ареной проповеднической деятельности Н. И. была Стефановская часовня[8], которую он называл «училищем благочестия». Здесь по воскресеньям и др. праздникам в послеобеденные часы совершался молебен, а затем произносилась проповедь.[9] Нужно было видеть Н. И. в момент произношения проповеди![10] Он весь становился как-то подтянутым, стремительным, взгляд его был направлен вдаль, голос звучал властно и весь вид его был величественным. В таком виде он мог бы позировать для такой картины, как «Иоанн Богослов на острове Патмос».[11] В таком виде рисуется нам картина пушкинского «Пророка», в особенности в исполнении Шаляпина, или «Иоанна Дамаскина» в том же исполнении. Будучи впоследствии уже инспектором семинарии, Н. И. здесь именно, как говорится, «отдыхал душой». Здесь же для семинаристов был своеобразный практикум проповедничества, причём Н. И. в данном случае, если можно так выразиться, был для них эталоном.[12]

Инспектором семинарии Н. И. был назначен через год вместо А. П. Миролюбова. Мы, семинаристы, размышляя о судьбе нашей alma mater, грешным делом сомневались в целесообразности такого назначения, зная очень мягкий характер Н. И. и «жёсткий» характер нашей братии, думали: развалит он дисциплину! Однако, подпоркой Н. И. были его помощники, в числе которых далеко не мягким был Н. И. Колосов. На нашей памяти Н. И. был третьим и последним инспектором семинарии. И какая же получилась пестрота стилей их инспекторского руководства! Пользуясь литературными аналогиями и при помощи драматического изображения, кратко эти стили можно было бы представить в следующем виде. В качестве объекта для характеристики стилей возьмём семинариста, замеченного в пьяном виде (случай исключительный).

Павел Семёнович Потоцкий. Стиль грубо администраторский. Грубым голосом, с головой, поднятой кверху: «Что? Опять нализался! Ещё раз замечу – выгоню!» И не выгонит («Собакевич»).

Александр Павлович Миролюбов. Стиль тонко-иезуитский. Спокойным, но с иронией, жалящим голосом, с глазами, опущенными долу: «Ну, что же Вы так. Опять, говорите, дьявол попутал. Не хорошо! Не хорошо!» И уволит. («Шуйский»).

Николай Иванович Знамировский. Стиль уговаривающий, почти умоляющий. Рука на плече обвиняемого или в обхват талии. «Ну, что тебя угораздило? Ну, ладно! Только больше не делай!» («Царь Фёдор Иоаннович»). Если вдуматься глубже, то это были не только три стиля инспектирования, но это были и три эпохи в жизни семинарии. Так бытие определяло сознание.[13] Будучи инспектором семинарии Н. И. выступал с проповедями в соборе в своем стиле. Он мог бы быть Савонаролой[14], если бы не его мягкость, благодушие.

Мы видели Н. И. и в качестве участника в богослужениях. Коронным выступлением его на этом поприще было чтение «Слова Иоанна Златоуста» во время пасхальной обедни.[15] Бывают такие случаи, что исполнение того или иного произведения достигает до предельного совершенства, например, исполнение Ф. И. Шаляпиным «Персидской песни» Рубинштейна, или исполнение В. И. Качаловым[16] «Тройки» из «Мёртвых душ». Такое исполнение называется шедевром мастерства. Подобного рода шедевром являлось чтение Н. И. «Слова».[17] Чтение начиналось в спокойном величественном тоне: «Аще кто благочестив и боголюбив…», нарастало до слов «пира веры» и, наконец, достигало до апогея: «где ти, смерте, жало» и т. д. Чёткость и выразительность доведены были до предельной точки, эмоциональность до предела, близкого к состоянию экстаза. Да простят меня верующие и Н. И. за то, что я решаюсь на, может быть, слишком рискованное сравнение, но я не нахожу другого способа выражения своей мысли, как, сказать, что Н. И. в этот момент подобен был В. И. Качалову, как бы тот выступал на церковном амвоне. Это состояние восторга и экстаза, как сам говорил Н. И., связано было у него с душевным переломом, пережитым им в юношестве. Он вспоминал о том, как в его душе когда-то появился червь сомнения и неверия и как в пасхальную именно утреню, а потом и обедню он пережил яркий момент религиозного экстаза, навсегда утвердившего его в вере. Кончилось богослужение в семинарской церкви, а Н. И. стремительно отправляется на подворье Белогорского монастыря[18], где богослужение идёт более длительно: ему хочется ещё и ещё раз пережить «пир веры». Н. И. летом одного года ездил с семинаристами в Палестину и вернулся оттуда крестоносцем Гроба Господня.[19]

[[20]]

Н. И. жил со своей мамой, отец у него уже умер. Поскольку нам удавалось наблюдать, у него было очень почтительное отношение к матери. У мамаши его был грубоватый мужской голос, и она называла его по имени и отчеству – Николай Иванович. Н. И. был холост, и поэтому ходили разные толки и кривотолки для объяснения этого явления. Так, одни толковали, что это мама не даёт ему жениться; другие говорили, что у него есть склонность к монашеской жизни, но он не решается на постриг, потому что не согласен с той частью процедуры пострижения в монахи, где предлагается отречься от родителей. Высказывали и такое предположение, что Н. И. примет священный сан, когда это разрешается без вступления в брак, т. е. в возрасте 50 лет. Так на самом деле и получилось: он принял епископский сан уже в пожилом возрасте.

Частым посетителем Н. И. был преподаватель епархиального училища К. П. Пономарёв, с которым они учились вместе в академии.[21] Это свидетельствует о том, что у него было развито чувство товарищества и дружбы. В отношениях с сослуживцами Н. И. был очень общительный и внимательный, ничем не выделялся среди других. Даже на вечерах он держался очень просто «компанейски», вплоть до того, что участвовал в играх (sic!). Семинаристам казалось немного странным видеть Н. И. среди играющих, когда он бегал по кругу и ловил «мышку», но барышни его охотно принимали на эту игру (sic!).[22] По отношению к семинаристам Н. И. старался всё-таки держать «твёрдую руку», но по природе он был мягок. В заслугу Н. И. нужно поставить то, что он старался около себя создать актив дисциплинированных семинаристов, через который можно было влиять на других, но не всегда это удавалось, потому что во время войны в семинарии были явно ненормальные условия учения, когда пришлось тесниться на одной третьей части учебного здания.

Во время войны Н. И. возглавлял семинаристов при расквартировании раненых по прибытии их в Пермь. Лишь только раздавалась сирена, возвещающая о прибытии поезда с ранеными, Н. И. моментально собирал бригаду семинаристов и выезжал на вокзал. В семинарии, на верхнем этаже помещался лазарет, а на среднем этаже – казарма мобилизованных, готовящихся к отправке на фронт. Н. И. организовывал семинаристов на культурное обслуживание тех и других. Воспитательные задачи от этого значительно усложнялись, но Н. И. старался держаться на высоте этих задач.[23] В семинарии выделилась группа добровольцев отправиться на войну. Проводы были обставлены большой торжественностью. За обедней патриоты перед пением евангелия подошли к амвону, и евангелие диакон читал, возложив его на голову их. Эта картина напомнила историческую картину, как Сергий Радонежский благословлял на ратный бой с татарами на Куликовом поле Димитрия Донского.[24] Так перекликались события современности с глубокой стариной. В этом видна была направляющая рука Н. И. Проводы вылеченных в лазарете на фронт обставлены были [с] особой торжественностью: на них надевались крестики, на лестнице при выходе их хор семинаристов пел патриотические песни. Душой всех этих мероприятий был Н. И.[25]

[[26]]

…В июне 1923 г. проездом из Белоруссии в Шадринск на станции Богданович мельком я видел Н. И. уже в сане шадринского архиерея. Он «проезжал», а точнее сказать, его «проезжали» из Шадринска в Свердловск.[27] Он был окружён «провожающими».[28] Зимой, направляясь в город на базар, я проходил мимо домзака[29] и у спуска в город, на углу ул. Малышева я видел Н. И. с метёлкой под мышкой, с руками, вдёрнутыми в рукава.[30] Это была моя последняя встреча с Н. И. Передавали, что в Шадринске он пользовался такой популярностью, что за ним, когда он шествовал, всегда следовала толпа его поклонников. Дальнейшая история Н. И. «покрыта мраком неизвестности».[31]

5.IX.[1960] 16 ч. 06 м. свердл[овского] вр[емени]

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725. Л. 21-26 об.

[1] Знамировский Николай Иванович (1878-1942) – сын чиновника Пермской губернии. Окончил Пермское духовное училище в 1893 г. и Пермскую духовную семинарию по 1-му разряду в 1900 г. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1904 г. С 16 сентября 1904 г. преподаватель греческого языка в Пермской духовной семинарии; с 14 апреля 1906 г. преподаватель литургики, гомилетики и практического руководства для пастырей; с 8 мая 1908 г. инспектор Пермской духовной семинарии // «Пермские епархиальные ведомости». 1908. № 32 (11 ноября) (отдел официальный). С. 249. См. «Из епархиальной хроники. Чествование Николая Ивановича Знамировского» // «Пермские епархиальные ведомости». 1913. №18 (21 июня) (отдел неофициальный). С. 471–472.

[2] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Может быть, именно поэтому у него появилась такая тяга к служению на духовном поприще, которое являлось для него, так сказать, «неизведанной целиной». У выходцев из духовного сословия в это время уже была заметна тенденция покидать его: переходить на работу учителями, врачами и разными чиновниками» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 161 об.-162.

[3] Н. И. Знамировский окончил Пермское духовное училище.

[4] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Дело было в августе 1906 г., когда он, очевидно, проезжал в Казань и зашёл в семинарию» // Там же. Л. 153.

[5] Предтеченский Сергей Александрович – кандидат богословия Казанской духовной академии 1889 г., позднее магистр богословия. Профессор кафедры новой гражданской истории и кафедры литургики. Русский духовный писатель.

[6] Подробнее см. в Части IV. «Казанская духовная академия начала XX века».

В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор дополнительно разъясняет свою точку зрения к данному явлению: «С точки зрения назначения духовной семинарии – готовить священнослужителей – оба эти предмета имели большое значение, чем другие богословские предметы, потому что они относились к практике будущей профессии подготавливаемых к священству, так сказать, ближе были к жизни. Но с точки зрения психологии, умонастроения семинаристов пятого класса, преобладающей массы их, они были ненужными, и в их сознании преломлялись в виде какого-то ненужного рудиментарного отростка. Из тридцати человек состава класса только два-три подавали ещё надежды на то, что они встанут потом на стезю священнослужителей, а прочие просто «отбывали» богословские классы с тем, чтобы потом «податься» куда-либо в высшее учебное заведение, хотя бы и духовное. …Из этого ясно, что Н. И. имел явно не подходящую массу учеников для восприятия его наук, а точнее сказать – не подходящую массу, потому что в большинстве его ученики прямо тяготились изучением его предметов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 153 об.-154.

[7] Так в тексте. Правильно – «елейность», от слова елей – церковно-славянское название оливкового, а позже – любого растительного масла в православном церковном обиходе: в частности, елеем осуществляется помазание принимающих крещение, участников полиелейного богослужения для укрепления веры на всенощном бдении. Отсюда, «елейность и помазанность» означает – так составлять проповеди, чтобы люди чувствовали в душе укрепление веры.

[8] Часовня святителя Стефана Великопермского в г. Перми.

[9] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Надо было наблюдать самое шествие в Стефановскую часовню. Вот он, восторженный и предвкушающий выступление, идёт в окружении трёх-четырёх семинаристов. Он возбуждён. Он весь – порыв. Так изображён Пётр I-й на известной картине художника в стремительном шествии на стройку Петербурга» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 155 об.-156.

Автор имеет в виду картину русского живописца Валентина Александровича Серова (1865-1911) «Пётр I» (1907).

[10] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний: «Вот он надел стихарь и величественный, вдохновенный вышел на проповедь. Он не был способен произносить обличительные речи, как Савонарола. Он был лирик, у него была «Очарованная душа», и её именно он вкладывал в свои проповеди. Он сам рассказывал семинаристам, как у него появилась эта «Очарованная душа». Он говорил, что он когда-то шёл по стезе Ивана Карамазова, что и его мучил дух неверия, сомнения, но вот однажды на Пасхе за богослужением его озарило, его «посетил» Дух Божий, он впал в состояние экстаза, как было с Иоанном Богословом при Апокалипсисе, и с той поры душа его стала «Очарованной» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 156-156 об.

[11] Имеется в виду картина «Святой Иоанн на Патмосе» нидерландского художника Иеронима Босха.

[12] См. «Проповеднические поездки пермских семинаристов» // «Пермские епархиальные ведомости». 1910. №5 (11 февраля) (отдел неофициальный). С. 106–107; «Проповеднические поездки воспитанников Пермской духовной семинарии» // «Пермские епархиальные ведомости». 1913. №31–32 (1–11 ноября) (отдел неофициальный). С. 779; «Епархиальная хроника. Проповедническая поездка воспитанников семинарии» // «Пермские епархиальные ведомости». 1915. №7 (1 марта) (отдел неофициальный). С. 206–207; «Епархиальная хроника. Благодарность юным проповедникам» // «Пермские епархиальные ведомости». 1915. №13 (1 мая) (отдел неофициальный). С. 415–416.

[13] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» автор изобразил этот эпизод иначе: «Когда мы старались сопоставить характеры предшественников Н. И. на этой работе с его характером, то это сопоставление выливалось в такие образы: у Потоцкого стиль работы был грубый – в качестве эмблемы его можно было бы изобразить волка; у Миролюбова – хитрый, и в качестве эмблемы его можно было бы изобразить – лисицу, а Н. И. нам представлялся в этом случае только агнцем. Отсюда и шли наши сомнения. ... Кто-то внимал этому, а кто-то только улыбался в душе на подобное замечание. Он знал об этом, но упорно продолжал свою тактику отношений со своими опекаемыми» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 157 об.-158.

[14] Савонарола Джироламо (1452-1498) – знаменитый итальянский монах-проповедник и реформатор во Флоренции в 1494-1498 гг.

[15] Имеется в виду «Слово огласительное во святый и светоносный день преславного и спасительного Христа Бога нашего Воскресения» - огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, которое читается на пасхальной литургии после того как верующие целуют друг друга, делясь своей радостью в честь празднования Воскресения Иисуса Христа.

[16] Качалов Василий Иванович (1875-1948) – русский актёр, мастер художественного слова, педагог.

[17] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «… ни в чём так ярко у Н. И. не проявлялась его «очарованная душа», как в чтении им за пасхальной обедней известного «Слова» Иоанна Златоуста: «Аще кто благочестив и боголюбив... да насладится сего пира веры»... Никто, кроме него, не мог прочитать это «Слово» так горячо, вдохновенно, можно сказать, страстно. На амвоне как бы был сам Иоанн Златоуст, величественный и вдохновенный...

Голос Н. И. звучал мощно, дикция и выразительность были доведены до полного совершенства. Так только читал В. И. Качалов известную «Тройку» из «Мёртвых душ» Н. В. Гоголя.

Мы сами наблюдали за восторженным состоянием Н. И. за пасхальным богослужением; он как бы вновь переживал тот первоначальный экстаз, о котором он рассказывал нам» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 156-157.

[18] Подворье Белогорского Николаевского мужского монастыря в г. Перми с домовой церковью Иоанна Златоуста находилось на углу ул. Петропавловской и Далматовской (Попова).

[19] См. «Паломническая экскурсия воспитанников Духовной Семинарии» // «Пермские епархиальные ведомости». 1910. № 31 (1 ноября) (отдел неофициальный). С. 850-851.

[20] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Когда-то было организовано шествие из Перми в монастырь на «Белую гору», паломничество, для участия в котором Н. И. и организовал членов его проповеднического кружка» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 159 об.

[21] Пономарёв Константин Петрович – кандидат богословия Казанской духовной академии 1906 г. Преподаватель русского языка, словесности и истории литературы в Пермском епархиальном женском училище.

[22] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Он упорно создавал вокруг себя актив и, таким образом, [стремился] поднять среди семинаристов свой авторитет. Он считал, что этого можно добиться только путём общения с массами, а не путём отчуждения от них, как некоторые думали. Иногда это у него получалось курьёзно. Так, однажды, на вечере епархиалки затащили его в игру в «кошки и мышки», и бородач крутился в плену молодёжи. Смешно? Да, это смешно, но во сколько раз это лучше проповеди женоненавистничества, которую культивировал, например, А. П. Миролюбов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 158 об.

[23] В очерке «Пермская духовная семинария накануне Октябрьской социалистической революции» в составе очерков «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Теперь у Николая Ивановича заботы прибавилось: на третьем этаже в лазарете появился «горючий материал» - сёстры, няни. Война войной, но жизнь всегда жизнь, а у семинаристов сердца не каменные. Заметно стало, например, что Мутин, оформившийся вполне юноша, стал часто навещать «раненых», а потом поступили определённые признаки того, что дьявол начал его «мутить», «искушать», и Николай Иванович по своей обычной манере уговаривать: «Ладно, парень, так и быть, поведение тебе не сбавлю, а ты смотри – не делай...» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 115-115 об.

Возможно, Мутин Сергей – окончил Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1915 г.

[24] На эту тему имеется множество картин различных живописцев.

[25] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Быть среди своих опекаемых было его девизом, и это обеспечило ему авторитет и уважение со стороны их» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 160.

[26] Там же: «У автора сего были две последние встречи с Н. И., очень печальные. Это собственно были и не встречи, а только взгляд издали...» // Там же. Л. 162.

[27] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний: «... в вагон для отправления в Екатеринбург в домзак...» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 162.

[28] Имеется в виду арест протоиерея Николая Знамировского в г. Шадринске по делу епископа Льва (Черепанова), когда он был переведён в Москву, но вскоре освобождён по амнистии.

[29] домзак – дом заключения.

[30] В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «... спустя, примерно, года полтора или год, когда при прохождении в город мне удалось видеть его неподалёку от домзака на снегоуборке: стоял он с метёлкой и согревал руки» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 162.

[31] Николай Ивановича Знамировский был членом Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. от мирян Пермской губернии, ректором Пермской духовной семинарии в 1919 г. Священник с 1919 г., протоиерей с 1921 г. В монашестве – Стефан. Епископ Шадринский с 1924 г. В 1924-1927 гг. временно управлял Пермской и Свердловской епархиями. Архиепископ Вологодский в 1934-1936 гг. Несколько раз арестовывался и сидел в лагерях. Был расстрелян 18 марта 1942 г.

Вернуться назад