О чём пели семинаристы во время первой русской революции*

 

Песня – зеркало души человека. В ней, как говорится, он «изливает» свою душу. Перефразируя известное изречение – «скажи мне, с кем ты знаком, и я скажу, кто ты», можно было бы сказать: «скажи мне, какие песни тебе нравятся, и я тебе скажу, кто ты».

В семинарии всегда были отдельные юноши, которые заводили заветную нотную тетрадочку, в которую любовно с большой тщательностью вносили свои любимые мелодии, свои любимые песни. Порой они записывали эти песни в критические минуты, когда приходилось урывать время, необходимое на что-либо другое, но они шли на риск, лишь бы не упустить возможность списать то, что случайно подвернулось для списывания. Этим тетрадочкам они доверяли свои думы, свои интересы, своё настроение, и по содержанию этих тетрадок, по записанным в них песням, как по дневнику, можно было судить о том, какое было настроение, мысли, интересы хозяина тетрадки в тот или иной момент. Не обязательно, чтобы владелец тетрадки пел в хоре. Он мог быть просто любителем пения. Он мог петь эти песни в кругу своих близких друзей-одноклассников. В семинарии бывали эти кружки. Наконец, бывало и так, что эти песни он увозил домой и там, в кругу деревенских друзей распевал их на вечерах. В последующей жизни, в минуты ли раздумья, грусти или веселья, он заглядывал в эту тетрадку, и прошлое им вновь переживалось, как вчера. Песни эти поступали из разных источников, и по ним можно было судить, в каких кругах вращался хозяин тетрадки. Песни были написаны в разных тональностях – мажорных, минорных – и по ним можно было судить о настроении хозяина тетрадки в разные минуты жизни.

 

1. Вакхическая песнь

Кто не восторгался вакхической песней А. С. Пушкина: «Что смолкнул веселия глас». Бессмертная форма стиха, унаследованная от римских классиков. Ещё в юности мы учили блестящий алкей Горация Флакка[1]

Nune est bibendum,

Nune hede liberum!

Pulsanda tellus

Nune saliaribus!

«Теперь нужно пить, теперь нужно ударять свободной ногой по земле (танцевать), как на Салиариях (деревенских торжествах)».

Ни Гораций, ни Пушкин вовсе не проповедают пьянство; они призывают к веселью. Пушкин в конце своего стихотворения призывает к свету: «Да скроется тьма!»

Молодёжь здоровая, для которой всё впереди не может жить без веселья. Вот вакхическая песня семинаристов, перекликающая с горациевым «Nune est bibendum»:

«Братья, рюмки наливайте!

Лейся через край вино!

Всё до капли выпивайте,

Осушайте в рюмках дно!

Кто всё плачет и вздыхает,

Вечно смотрит сентябрём,

Тот науки жаль не знает

И не видит света днём».

 

В песне есть и минорные ноты.

 

«Братья, в жизни много горя,

Кто его не испытал:

Слёзы вздоха – наша доля».

 

Но конец призывает!

 

«Да светлеет сердце наше,

Да сияет в нём покой,

Как вино сияет в чаше,

Осребряемо луной».

 

В стенах семинарии мы эту песню не пели (в храме науки), но дома да! Но разве же можно нас было обвинить в пьянстве? Кто решился бы бросить в нас этот камень?

 

2. Волга. Ноченька, Ивушка

Как нельзя представить музыковеда, который рассказывал бы о величайшем музыкальном произведении М. П. Мусоргского – «Борис Годунов» и не упомянул бы о создании музыкального образа Бориса Годунова – Ф. И. Шаляпине; как нельзя представить музыковеда, который бы рассказывал о музыкальной одарённости великого певца и не упомянул об исполнении им народных песен о Волге, о ноченьке и др.; как нельзя представить любителей пения, которые, собравшись в кружок и перепевая весь свой песенный репертуар, не исполнили бы песни о Волге, ноченьке и ивушке; так нельзя представить заветную нотную тетрадочку какого-либо любителя пения, в которой не было бы в той или иной редакции этих песен. А если это тетрадка ещё семинариста, с детства привыкшего слушать эти песни, то тем более.

Волга. Нужно ли создать в песне образ казацкой вольности и вожака её – Степана Тимофеевича Разина – не обойтись без образа Волги:

«Волга, Волга.

Не видала ты подарка от далёкого казака».

 

Нужно ли создать образ «радость-душечки, красной девицы», идущей на прогулку с молодцем – не обойтись без образа Волги.

«Мы пойдём с тобой – говорилось в песне, добрый молодец – разгуляемся вдоль по бережку Волги-матушки».

 

Нужно ли высказать печаль ямщика – не обойтись без образа Волги:

«Вот мчится тройка почтовая

По Волге-матушке зимой

Ямщик, уныло напевая,

Качает буйной головой».

 

Нужно ли в песне изобразить широкое раздолье – бурю, порыв, удаль – не обойтись без образа Волги:

«Вниз по матушке – по Волге,

По широкому раздолью…»

 

Сколько разных песен о Волге! Любимой семинарской была

«Вниз по Волге реке, с Нижня Новгорода,

Снаряжён стружок, как стрела летит».

Особенно нравился запев – solo, а потом tutti[2] – любимая форма семинарского пения.

Этим же нравилась песня:

«Не осенний мелкий дождичек брызжет,

брызжет сквозь туман.

Слёзы горькие льёт молодец

на свой бархатный кафтан» (solo).

Tutti: Полно, брат молодец, ты ведь не девица,

(пой или пей) тоска пройдет».

 

Ноченька. Хороша «Венецианская ночь» М. И. Глинки. Мы пели её ещё в первом классе семинарии. Музыка прозрачна, как ночь в Венеции. Видится Бреита и пр. Но народная песня «Ноченька» - с чем её можно сравнить?

«С кем мне ноченьку, с кем мне тёмную –

С кем осеннюю коротать будем.

Нету батюшки, нету матушки,

Лишь один-то есть мал сердечный друг,

Да и тот со мной не в ладу живёт».

 

Есть варианты этой песни. Есть песни на тему «Ноченьки» в обработке различных композиторов. Из числа последних любимой была:

«Ах, ты ночь ли, ноченька!

Ах, ты ночь ли бурная!

Отчего ты с вечера

До глубокой полночи –

Не блистаешь звёздами,

Не сияешь месяцем?

Всё темнеешь тучами.

И с тобой, знать, ноченька, и

Грусть-злодейка сведалась!»

 

В этой песне больше всего нравилось обращение к ночи – задушевный разговор с ней.

Прекрасный момент исполнения стаккато у баса: всё… тем… не…ешь.

Любили мы эту песню петь в четвёртом классе и дома, у себя… в деревне.

Ивушка. Ещё в детстве, помнится, возьмёт отец в руки гитару, сделает переборы струн, заиграет и запоёт:

«Ивушка, ивушка, зелёная моя,

Что же ты, ивушка, не весела стоишь?

Или тебя, ивушка, солнышком печёт,

Солнышком печёт, частым дождичком сечёт.

... Ехали бояре из Нова-городка

Срубили ивушку под самый корешок.

Тятинькя с мамонькёй неправдами живут,

Неправдами живут – силой замуж выдают».

 

Семинаристы про Ивушку пели в мелодии, созданной неизвестным композитором.

«Что ты склонилась, зелёная ивушка?

Что так уныло глядишь?

Или о горе моём ты проведала –

Вместе со мною грустишь?

Шепчутся листья твои серебристые,

Шепчутся с чистой волной.

Не обо мне ли тот шёпот таинственный

Вы завели меж собой.

Знать, не укрылася дума,

Гнетущая чёрная дума от вас.

Вы разгадали, о чём эти жгучие

Слёзы лилися из глаз.

В шёпоте вашем я слышу участье,

Мне вам отрадно внимать.

Только природе страданья незримые

Духа дано врачевать».

Какая прелесть в содержании этой песни! Чудесная музыка! Особенно хороши те места, где идут триоли – задушевный шёпот, сердечная беседа. Все эти песни о Волге, ноченьке, ивушке обладают свойством неувядаемости, свежести и красоты: время бессильно их состарить. В их мелодиях отразился народный характер: задушевность, сердечность, красота души русского человека.

 

3. Песни революционные

«Солнце всходит и заходит,

А в тюрьме моей темно.

Дни и ночи часовые

Стерегут моё окно.

Ах вы, цепи, мои цепи,

Вы железны сторожа

[пропущена строка – ред.]

Никому и никогда.

Как хотите – стерегите,

Я и так не убегу.

Мне и хочется на волю:

Цепь порвать я не могу».[3]

 

Первая строчка каждой строфы пелась, как запев – solo, а последующие tutti; четвёртая в унисон. По содержанию песня созвучна известному стихотворению: «Слушай» - «Как дело измены, как совесть порвана, осенняя ночка темна…» Всем было известно отношение этой песни к пьесе «На дне»! Как будто нет ничего особенно революционного в этой песне, но в своё время она имела революционное звучание, была знаменем своего времени, призывом к борьбе. Семинаристы пели эту песню во время своей забастовки. Помнится, как некоторые семинаристы задержались немного с отъездом из семинарии во время забастовки и распевали эту песню в спальне. Пришёл А. П. Миролюбов и с раздражением сказал: «А, вам здесь в тюрьме темно…» и дано было распоряжение – прекратить отопление спальни.

Кто из нас не пел «Варшавянку» и «Смело, товарищи, в ногу»! На мотив Марсельезы[4] пели:

«Мы молоды, сильны и смелы,

Мы жизни и счастья хотим.

И право на жизнь и свободу

Мы грудью своей отстоим.

Мы дети весёлого солнца,

Враждебна нам тёмная ночь

Так пусть же все гады ночные

Скорей убираются прочь!

Вставай, поднимайся, рабочий народ,

Иди на врага люд голодный.

Раздайся звук песни свободной:

Вперёд, вперёд, вперёд, вперёд!!!

Мы видели много насилья,

Довольно с нас тюрьм и цепей.

Да здравствует труд и свобода

И счастье родимых полей.

На свежих могилах тиранов

Победу отпразднуем мы,

Победу свободы и солнца

Над царством насилья и тьмы!

Вставай, поднимайся, рабочий народ.

Иди на врага люд голодный…»

 

Содержание песен само за себя говорит.

Интернационал. Начало пели в унисон, но со слов – «весь мир насилья мы разрушим» - trio. Красочно идёт мелодия баса – это бу…дет после…дний и решительный бой». Теперь не поют в этой композиции, а жаль: она придаёт особо торжественное звучание гимну.

«Похороны», слова Надсона[5], муз[ыка] Анохина.[6]

«Слышишь: в селе, за рекою зеркальной

Глухо разносится звон погребальный

В сонном затишье полей.

Грозно и мерно удар за ударом

Тонет в дали, озарённой пожаром

Алых вечерних полей.

Слышишь: звучит похоронное пенье:

Это апостол труда и терпенья

Честный рабочий почил.

Долго он шёл трудовою дорогой,

Долго родимую землю с тревогой

Потом и кровью поил.

Слышишь! Много он вынес могучей душой,

С детства привыкшей бороться с судьбой.

Пусть же зарытый землёй,

Он отдохнёт от забот и волненья –

Этот апостол труда и терпенья

На моей отчизне родной».

 

Как видно этот пролетарский Requiem[7] сильно романтичен: в нём налицо Надсон – элегический романтик, но всякая элегия по природе своей романтична. В этой песне нарастает звучание выражения «Слышишь», когда оно упоминается в третий раз. Это отражает движение чувства, его нарастание.

Революция связана была с жертвами. Стоит только вспомнить «9-е января». Поэтому форма Requiem`a была созвучна эпохе, хотя и имела малое распространение в широких кругах. Семинаристам знаком ещё был Requiem Черепнина: «Не плачьте над трупами павших бойцов – слезой не скверните их прах».[8] Эти Requiem`ы по своей романтичности (элегия) привлекали внимание семинаристов, питали их романтическое воображение. «Слышишь» было любимой песней известного семинарского тенора – Свечникова (sic! в фамилии Ч, а не Ш) и мы под его руководством не раз распевали эту песню в четвёртом классе.[9]

В революционных песнях, конечно, полностью отразилось настроение семинаристов в те дни – в дни революции 1905 г. Пускай не все семинаристы пели, но те, кто пел, передавали настроение общей, настроение семинарской братвы.[10]

 

4. Песни, исполненные на семинарских вечерах

Что семинарские вечера были для семинаристов большим культурным событием – об этом излишне говорить. То, что на вечерах пелось, декламировалось, входило в культурный быт и содействовало культурному росту. Песни, которые пелись на вечерах, не исчезали бесследно, «как мимолётное видение»: рождалось желание записать их в заветную тетрадочку, чтобы потом ещё и ещё вспомнить о них в жизни, пережить то удовольствие, которое они оставили при первом знакомстве с ними. Наш бывший учитель пения подарил нам на память две песни, которые семинаристами были исполнены на вечере под его руководством. Вот они:

«Жук и роза, муз[ыка] Фейта.

Вот старый жук летает… Зум, зум, з.з.

На нём мундир сапфирный,

А сам любовью тает… Зум, зум…

И к розе он летит.

Уселся к ней и молвил:

Красавица, взгляни-ты,

Какой я жук-то важный:

Любить меня не грех.

А роза отвечает:

Знакома с мотыльком я

С молоденьким красивым,

А ты хоть важный жук,

Да только очень стар.

И тут наш жук увидел,

Что белый мотылечек

Целует розу страстно

Зум, зум, з.з.з.з.

Такой позор не снёс наш жук,

В траву упал и там заснул».

Оригинальное построение песни было откровением для семинаристов. Песня вызвала восторг. Конечно, воспроизвести её во всех тонкостях по слуху было невозможно, но основная мелодия запомнилась, и долго-долго ещё семинаристы пели о жуке, благо слово жук в их лексиконе имело особое значение.

 

«Прощание с лесом», муз[ыка] Клауэра. Мы слушали его в том же исполнении.

«Лес, мой лес, зачем так скоро

Сбросил пышный свой наряд?

Жёлтый лист не манит взора,

Грустно веточки висят.

О, простота, мой сладкий лес.

Ненаглядый лес прощай,

О, прости мой сладкий лес!

Ухожу я безвозвратно

В край далёкий и чужой.

Здесь под сенью ароматной

Не раздастся голос мой!

Ненаглядный лес прощай!

О, прости, мой славный лес!»

 

В этой песне прекрасны запевы баса: «О, прости, мой славный лес» и «Ненаглядный лес, прощай». Чудесные слова и такая же музыка.

Лес – наш друг! Л. Леонов[11]! Создатель Русского леса! Все друзья леса! Вот где лучшая агитация за охрану леса!

В Слуцком коммерческом училище, в его роскошном зале автор сего пел эту песню, пел со всей душой и хвала этому прекрасному созданию природы.

 

5. Песни из опер-арий

Как они входили в песенный репертуар семинаристов? Начиналось с запоминания по слуху. Савва Поляков, например, придя из театра, воспроизводил «Клевету»! Александр Ильич Анисимов – «Я Вас люблю» из «Пиковой дамы»! Второй этап: ария или песня исполнялась на семинарском вечере. Например: «Молитва братьев Калашниковых» из оперы «Купец Калашников», «Ноченька» из «Демона», «О дай мне забвенье» из «Дубровского» и т. д. Дальше, во что бы то ни стало списать. Начинаются поиски. Прежде всего, у тех, кто пел, а потом – где только можно. А как узнали, что где-то есть что-либо, ну тут уже пошло по рукам. Не стесняются временем: экзамен или очередное сочинение – всё в сторону – лишь бы списать. А списал, так на всю жизнь благодарен за услугу. Вот яркий свидетель этого – письмо Василия Павловича Бирюкова.

г. Шадринск

27 дек[абря] 1960 г.

 

Дорогой Василий Алексеевич!

 

Я был очень рад узнать от Володи, что Вы здравствуете и не так даже далеко от наших мест. Привет Вам и наилучшие новогодние пожелания. Я окончил в Перми семинарию в 1917 г. вместе с Серёжей Игнатьевым. Этого Серёжу я видел в последний раз в 1924 году и до сих пор не знаю, где он и что он. Жив ли?

Если жив, сообщите ему мой адрес, а мне сообщите его. Я и сейчас бережно храню память о нём и ноты, которые он написал для меня: «Повеяло черёмухой» Гольтисона и ещё один вальс. «Повеяло черёмухой» исполняет мой квартет из студенток пединститута. Хотелось бы мне повидать его, да уж очень много лет прошло, уж и надежды мало.

Передайте также привет Николаю Алексеевичу, тому, что окончил семинарию в 1915 году. Его я видел в последний раз в Перми в 1928 году. Жив ли он? Тоже приятно вспомнить о нём.

Желаю Вам, дорогой Василий Алексеевич доброго здоровья и успехов в делах Ваших.

 

Василий Павлович

Бирюков

 

г. Шадринск, Курганск[ая] обл[асть]...

 

Post scriptum. Любили семинаристы пение – любили. Этого от них отнять нельзя. Может быть, они были угловатыми, грубоватыми, нелюдимыми, но в области пения, любви к нему, художественному вкусу, выражаясь образно, они были «аристократами», и за это им следует, если не совсем простить, то, во всяком случае, смягчить, «скостить» недостатки, которые накладывала на их облик бурса.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725. Л. 142-152 об.

*В «свердловской коллекции» воспоминаний автора отсутствует.

 

[1] Квинт Гораций Флакк (65-27 до н. э.) – древнеримский поэт «золотого века» римской литературы.

[2] tutti – музыкальный термин, в данном случае, противоположность solo, то есть исполнение музыки полным составом хора непосредственно за исполнением solo, с тем, чтобы дать солировавшему участнику возможность отдыха и подготовки к продолжению исполнения, а слушателям точнее ощутить на контрасте нюансы произведения.

[3] В оригинале «Песни волжских босяков», записанной М. Горьким (1901):

«Солнце всходит и заходит,

А в тюрьме моей темно.

Дни и ночи часовые

Стерегут моё окно.

Как хотите, стерегите,

Я и так не убегу.

Мне и хочется на волю –

Цепь порвать я не могу.

Эх вы, цепи, мои цепи,

Вы железны сторожа,

Не порвать мне, не разбить вас

Без булатного ножа».

[4] Марсельеза – марш, созданный в 1792 г., в период Великой Французской революции, который стал олицетворять борьбу революционеров с тиранией и стремление к свободе.

[5] Надсон Семён Яковлевич (1862-1887) – русский поэт.

[6] Анохин Андрей Викторович (1869-1931) – учёный-этнограф, композитор, просветитель.

[7] Реквием (от латинского requies «покой», «упокоение») – заупокойное песнопение.

[8] Имеется в виду стихотворение Requiem русского поэта Лиодора Ивановича Пальмина (1841-1891), положенное на музыку русского композитора, дирижёра и педагога Николая Николаевича Черепнина (1873- 1945).

[9] В. А. Игнатьев в письме П. С. Богословскому от 1 февраля 1963 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 165. Л. 63 об.) предполагал, что Свечников, с которым он учился вместе только в 1-м классе, носил имя Александр, но в списках учеников Пермской духовной семинарии в 1902-1905 гг. в 1-3 классах значится Свечников Николай. В. А. Игнатьев обучался в 4-м классе в 1906-1907 гг., когда Свечникова Николая у семинарии уже не было. М. М. Щеглов в письме В. А. Игнатьеву от 9 июня 1968 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 419. Л. 33), ошибочно предполагал, что пермский семинарист Свечников Александр – это Свешников Александр Владимирович (1890-1980) – известный советский дирижёр, хормейстер, педагог и общественный деятель, народный артист СССР (1956). С 1909 года работал регентом, был одним из самых известных в Москве церковных регентов. Ректор Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского в 1948-1978 гг.

[10] В очерке «Об «очарованной» душе и неосуществлённой мечте…» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Во время революции 1905 г. отдельные сымпровизированные хоры возникали в семинарии то там, то здесь, а точнее сказать – вся семинария превратилась в один хор. Ноты расписывались конспиративно, а репертуар был подчинён моменту» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 412. Л. 19.

[11] Леонов Леонид Максимович (1899-1994) – русский советский писатель, которого в советское время считали мастером социалистического реализма, в новейшее же время обращают внимание на острый интерес к проблематике христианской нравственности.

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика