«Родимые» пятна старой бурсы в нашем училище и «благочестивые» размышления по поводу них*

 

Считалось, что Н. Г. Помяловский в своих «Очерках бурсы» увековечил бурсу на все времена, канонизировал её порядки, а поэтому многие наши современники, спустя много лет после выхода в свет «Очерков» думали, что бурса нашего времени и её обитатели всё ещё были такими же, как их изобразил Н. Г. Помяловский, и готовы были в каждом из нас увидеть «тессараконту» прежней бурсы, «детину непобедимой злобы» по выражению Симеона Полоцкого.[1] Однако, бурса, как и всё в мире, подчинена была всеобщему закону развития, сформулированному греческим философом Гераклитом: Πάντα ῥεῖ [2], формы её бытия изменялись, но не сразу, не в один момент – революционно, а по законам эволюции, при которой, как известно, «старое» и «новое» некоторое время «сосуществуют», и в новом сохраняются «родимые пятна» старого. Эти «родимые пятна», трансформированные, пережившие метаморфозу, иногда трудно связать с прошлым, пережитым и только внимательно всматриваясь в них, анализируя их, можно установить их родство с прошлым, как говорилось в этом случае: стоит только «поскоблить» его, это «родимое пятно», и заметишь: «жив, жив курилка!» - прошлое тут как тут.[3] Наша бурса, не будучи копией своей «прабабки», конечно, имела «родимые пятна» её. Вот они.[4]

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 67-67 об.

*Находится в составе «Автобиографических воспоминаний», посвящённых учению автора в Камышловском духовном училище, в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» - «Пороки бурсы» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училище».

 

I. Традиция «задаваться»*

 

Было принято, что ученик, благополучно достигший четвёртого класса, прошедший все «испытания» бурсацкой жизни, ставший «старшим», получал право, не писанное, но узаконенное бытом – «задаваться» над младшими. Некоторые ученики так и объявляли: «ну, теперь я добрался до четвёртого класса – можно и «позадаваться». «Задаваться» - это значило: «подставить ножку», толкнуть, ущипнуть, обозвать по прозвищу, одним словом – обидеть, унизить младшего по такой концепции мысли: было время – меня обижали, а теперь пришло моё время – я буду обижать. Очень модным приёмом в этом отношении было садить «пучки», т. е. щелчки, причём применялись два вида «пучек»: через зажим среднего пальца большим и разжим его – один приём, а другой приём – удар указательным пальцем после освобождения его от зажима средним, удар на «отмашь». Были такие «артисты» этого дела, что «били» до синяков. Любопытно, что притягательную силу при этом имела та часть организма, кожа которой является менее чувствительной – та, что применяется при сидении. И вот поди-ты: только подвернись она у кого-либо, последует обязательно «пучка», поэтому все старались избегать такой позы, при которой можно было соблазнить кого-либо «поставить «пучку». Четвёртый класс находился у «чёрной» лестницы, по которой младшие спускались вниз, направлялись на обеды, ужины и чай, и это было удобным местом «задаваться»: чуть не заметит надзиратель, и кто-либо из проходящих рядами получал от «старших» или «пучку», или «под ножку». Шествие в рядах «старшие» иногда и сами использовали для расправы друг с другом. Так, был случай, когда возвращались вечером с ужина в одном ряду «старший» Панин подбежал «старшему» Ивану Переберину и всадил ему в плечо перочинный ножик.[5] Некоторым малышам выпадало счастье – не испытывать на себе этой «системы» «задаваться» со стороны старших, лишь благодаря покровительству кого-либо из них. Так, автор сего был в числе этих счастливчиков: когда он был «подготовишкой», то в четвёртом классе у него был сват – Андрюша Бирюков, парень высокого роста и сильный. Андрюша в широком кругу бурсаков однажды показал на меня и предупредил «прочих»: «если кто хоть пальцем потронет его», т. е. меня, и последовал очень выразительный жест руки. Пользоваться протекцией кого-либо, однако, не делало чести «счастливому» малышу: на него смотрели косо, а старались за «это» иметь чем-либо ему «насолить». Почётнее считалось, если кто сам мог за себя «постоять». Таковы были не писанные «законы» бурсы.

Что было социальной основой этого явления – «задаваться»?

У Леонида Андреева есть рассказ «Сенька». В нём описывается, как мальчик Сенька, подобно Ваньке Жукову, был «в услужении», но не в семейной обстановке, а в мастерской, и подмастерья щёлкали его по голове не из-за злости, не из-за мести, не в наказание за непослушание, а так: «голова уж у тебя такая – так и напрашивается на щелчок». Но дело, конечно, было не в особенном виде и форме Сенькиной головы, а в том, что на всех этих подмастерьев давила скученность и толчея обстановки и ошеломляющее однообразие её. К этому присоединялась наследственная черта – пакостить от нечего делать, отрыжка социального уклада, оправдываемая известным тезисом: «се бо во гресех зача (роди?) мя мати моя». Как известно, Ф. М. Достоевский всесторонне освещал в своих романах «идиомы» и «выверты» человеческого характера, за что и получил название «жестокий талант». Традиция «задаваться» была порождена теми же условиями бурсацкого быта, какие были родственными быту подмастерьев в рассказе Л. Андреева «Сенька»: скученностью и однообразием их быта. Оторванные от семейной обстановки, бурсаки грубели и легко поддавались худшему влиянию.[6]

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 68-70 об.

*В «пермской коллекции» воспоминаний автора – «Система «задаваться» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища».

 

II. Употребление прозвищ*

 

«Жулан», «моська», «Антипа беспятый», «passious» - прозвища учителей передавались из поколения в поколение. Прозвища учеников передавались от брата брату, от отца детям. Когда-то прозвище было дано в связи с особенностью человека, особенностью его наружности или характера, а у брата уже не было этой особенности, но всё равно по традиции это прозвище, как какое-то клеймо, передавалось следующим братьям. Так, наш брат Алексей был кудрявым, и, очевидно, поэтому ему было дано прозвище «баран». Его братья уже не были кудрявыми, но прозвище сохранялось. Мало этого изыскивались ещё вариации его. Так, мой друг Гриша Козельский[7] фамилию Игнатьев – изменял в Ягнятьев, прозрачно намекая на прозвище «баран». Если мальчик не имел исторически установившегося прозвища, то прозвище производилось от фамилии, например: Козельский – козёл, Штейников – штанина и пр. Творчество прозвищ продолжалось, но для защиты от нового прозвища применялся такой приём: нужно было передать его и «заколотить». Процедура эта производилась так: икс сделал попытку дать прозвище игреку, но тот не растерялся, а успел объявить всем: «с передачей заколачиваю! Ребята! Я заколотил ему (такое-то) прозвище!» Считалось, что это прозвище передано самому автору его и может быть пущено в оборот.[8] Чаще, однако, удавалось только отклонить прозвище, но не «заколотить» другому. Если только оно оказывалось чем-либо подходящим, например, изобретательностью, то «заколачивалось» уже накрепко.

Где социальные корни этого явления?

Прежде всего, нужно сказать, что творчество и употребление прозвищ не было специфической чертой бурсаков. Оно имело место и в других школах – гимназиях и пр. Мало того, это была бытовая черта русских людей. Известно, что в деревнях люди знали друг друга больше по прозвищам, чем по фамилиям, так что у бурсаков это было только продолжением деревенского быта и свидетельствовало лишь о том, что школа не в состоянии была «отучить» их от этой некрасивой бытовой черты. Нельзя, однако, не согласиться и с тем, что прозвища на бурсе применялись, так сказать, с особенным «смаком» и в этом отношении употребление их являлось специфической чертой бурсаков.

А. М. Горький в статье «О языке» вскрывает источники засорения языка разными суррогатами слов, засоряющими язык «блатными» словами. В числе «творцов» такого рода слов он называет разного рода странников и бездельников, которые искажают слова, например, ватер-клозет они превращают в «утри козе» и пр. Нет ли чего-либо родственного между изобретением этих слов и изобретением прозвищ? Нам известны случаи, когда прозвища переходили в эпитеты для характеристики деятельности исторических лиц, например, Юлиан Отступник, Вильгельм-Завоеватель и др. Но как объяснить появление в свет таких прозвищ, как: Никита-дитя, Яша-преселка, рожок, сучок и пр. В них, очевидно, отражались какие-то качества людей, сходство их с каким-либо предметом. Прозвища эти являлись непроизвольным проявлением деятельности человеческой фантазии. Был ли этот элемент в образовании прозвищ, бытовавших в среде бурсаков? Был! Но различие в прозвищах, если можно так выразиться, деревенского типа и бурсацкого типа в том, что в последних содержится больше желчи, стремления оскорбить, унизить человека. Эти прозвища были продиктованы ненавистью, враждой между двумя «классами»: учителями и учениками. Принимали ли участие в образовании этих прозвищ разные бездельники, хулиганы от словообразования? Несомненно – да! Когда Коля Бирюков[9] французское «adrua» превращал «по дрова», «па-д`эспань» в «пади да встань», то он проделывал ту же работу, что и вышеуказанные бездельники со словом ватер-клозет. Придумывание новых прозвищ у бурсаков шло по линии безделья и хулиганского обращения с языком.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 70 об.-73 об.

*В «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Приём «с передачей заколачиваю» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища».

 

III. Распространение разных страшных рассказов и слухов*

 

В детстве никто из нас не задумывался над тем, насколько вредными были для нас разные сказки о страшном, которые мы слышали от нянек. Бывало так, что просили ещё перед сном: ну, расскажи, няня, да ещё что-либо пострашнее, а потом это отражалось на нашем бытии на бурсе. Оторванные от семьи и домашнего уюта, в сухой казённой обстановке, с возбуждённой фантазией, мы легко становились жертвами разных слухов, которые кто-то распускал среди нас. То нам говорили, что под зданием училища когда-то работали фальшивомонетчики, и был у них злой пёс Цербер, который по ночам бродит по зданию. То рассказывали, что по ночам на потолке спальни появляется рыжая борода и пр. Этот «кто-то» однажды обнаружился. Были те же «старшие», которые применяли по отношению к нам свою систему «задаваться», а распространение ими разных слухов было ничем иным, как разновидностью этой системы, но применяемой в психологическом направлении. Держать в страхе было основой распространения этих слухов. К этому и сами мы добавляли от себя разные «страшные» рассказы о лунатиках, а потом пускали слухи, что с кем-либо из нас уже происходили припадки лунатизма. Так, одно время в нашей спальне прошёл слух, что Гриша Козельский ночью встал с постели и карабкался на стену. Сами мы, помнится, проделывали над собой такой опыт: натягивали на голову одеяло, тёрли им по волосам и следили, как появлялись искорки. Под влиянием слухов мы приходили в такое нервное состояние, что боялись спать по отдельности на своих койках и, выждав момент последнего обхода инспекцией спален, сдвигали койки и засыпали, прижавшись друг к другу. Если ночью кому-либо нужно было сходить в клозет, то уговаривались, что он разбудит других, чтобы идти компанией.[10] Наша проделка с кроватями была случайно обнаружена, когда однажды произошёл печальный случай ночью с учеником [I-го класса] Кронидом Болярским. Он понадеялся на свою храбрость и отправился ночью в клозет один, а при возвращении его в спальню к нему подбежал по мраморной лестнице щенок, которого где-то поймали «старшие» и спустили на ночь бегать по зданию. Произошло это около комнаты надзирателей. Кронид поднял крик, и его один из надзирателей на руках принёс в спальню и обнаружил, что мы на ночь сдвигали койки. После этого случая на ночь был поставлен дежурить старик, которому вменялось в обязанность, между прочим, будить по ночам больных недержанием мочи и водить их в клозет. Он же дежурил в бане, когда мы мылись.

Описанные выше случаи из жизни бурсаков возможны были только в условиях «бытия» их на бурсе.[11]

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 73 об.-75 об.

*В «пермской коллекции» воспоминаний автора – «Повышенное развитие страха» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища».

 

IV. Конспирация как закон бурсацкой жизни и её последствия*

 

Нужно сказать, что конспирация в жизни учеников была и в других школах, например, в гимназиях, так как она вытекала из общих условий и закономерностей, при которых протекала учебная жизнь в них (в школах). Основным явлением, из которого вытекала необходимость конспирации, это были враждебные отношения между учителями и учениками. Известно, что ученики, например, мстили учителям за неудовлетворительные оценки, а учителя опасались иногда при известных условиях объявлять ученикам об их двойках. … Если было так в гимназии, где ученики жили на квартирах, то в условиях бурсы, где ученик целые сутки был на попечении начальства, конспирация должна быть и была ещё строже и изощрённее. На языке бурсаков были даже пущены в оборот особые слова из жаргона, в которых выражен был основной закон конспирации: доносчик носил название «клинья», а доносить – «клинить». Это были ужасные слова: за ними скрывались серьёзные действия – расправа. Если кто-либо замечен был в том, что он «клинит» - готовься к расправе. «Клинить» - это было высшим преступлением против конспирации на бурсе, «клинья» - самое презрительное название.[12]

Высшей расплатой за это была «тёмная», которая творилась обычно перед отъездом на каникулы – зимние или летние. Помнится, что последнюю ночь перед отъездом на рождественские каникулы мы не спали. Все были настроены, что вот-вот заявятся над кем-нибудь из нас творить «тёмную», которая заключалась в том, что на «преступника» набрасывали одеяло и избивали его «кто во что горазд».[13] К чести нашей бурсы нужно сказать, что в наши времена (конец 19 в[ека] и начало 20-го в[ека]) по крайней мере с нами «тёмную» не совершали и не слышно было, чтобы над кем-либо её совершали. Но ходили слухи, что в Пермском дух[овном] училище однажды, совершая «тёмную», ученики избили его до смерти.

Что питало конспирацию, поддерживало её существование? Ответом на этот вопрос может служить следующий случай на нашей бурсе, который наделал много шума и вошёл в историю нашего училища, как крупное, но отрицательное событие. Ночью кто-то из учеников забрался в учительскую, чтобы посмотреть отметки в журналах. Кажется, не столь уже преступный замысел, а вот привёл к преступлению, потому что кто-то это сделал «яко тать в нощи»: ведь сделано это было со взломом окна из коридора. Лиха беда добраться до журнала и посмотреть отметки, но «аппетит, как говорится, приходит с едой» и счастливец не удержался (O, sancta simplicitas!)[14] и наставил ещё пятёрок от себя![15]

Последствием этого случая было то, что каждое воскресенье на занятиях после обедни стали объявлять ученикам отметки за неделю. Спрашивается: почему это нельзя было сделать раньше, чтобы не толкнуть учеников на «преступление»?

Ясно, что в отрицательных явлениях в жизни бурсы, в частности в эксцессах, вызванных конспирацией, была повинна система организации бурсы: считалось, что взаимная отдалённость субъекта и объекта воспитания должны обеспечить успех его (воспитания).

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 75 об.-78.

*В «пермской коллекции» воспоминаний автора - «Тёмная» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища».

 

V. Проявление фетишизма*

 

Дикий случай был на экзаменах в первом классе: мы накупили много изображений святых (на бумаге) и на экзамене «забаррикадировались» ими для успешной сдачи их (экзаменов). Наклеили их под столом экзаменаторов, под стульями, а у себя заложили за пазухи курточек. Если кто-либо получал пятёрку, то тут же на ходу производили замену «святых»: «своего», т. е. уже помещённого за пазуху, изымали, а «того», счастливого закладывали себе, за пазуху.

Что это было? И как это могло быть?[16]

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 78-78 об.

*В «пермской коллекции» воспоминаний автора – «Фетишизм» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища».

 

Это был, конечно, пароксизм, резкое выражение того, что складывалось из незаметных мелочей, непохожих на настоящий фетишизм, но в сгустке получило уже вид подлинного фетишизма. В конечном счёте это было следствием формализма в системе воспитания учеников на бурсе. В сущности говоря, воспитательной системы и не было, правильнее сказать – она ещё только начинала пробивать себе дорогу, о чём будет сказано немного позднее. Бурса брала на себя задачи инспектирования, наблюдения за порядком и взыскания за нарушения порядка, т. е. задачи чисто формальные. За нарушением порядка следовало наказание без каких-либо увещеваний и бесед. Ученик не выучил урока или замечен в шалости – ему объявляют: «за обедом стать к стенке». Если он не исправляется или совершил какой-либо более крупный проступок, то ему назначали «голодный стол» за обедом, что было уже намёком на то, что его вот-вот «исключат» из училища. Тот же сухой формализм был и в проведении экзаменов. Составлялось расписание экзаменов, в котором указывались сроки для подготовки к экзамену, но никто никогда не руководил этими подготовками. И вот ученики разбредались по двору училища в поисках уединённых мест и зубрили до одури. Никто не поинтересуется, как они готовятся к экзамену, не даёт совета. А экзамены обставлялись с соблюдением строгих формальностей: зелёный стол, комиссия из трёх лиц. Ученикам известно было, что среди учителей бывали любители «нарезать» ученика на экзамене. И вот мальчишка 11-ти лет должен отвечать при такой обстановке целому «сидриону» учителей в условиях такой отчуждённости между учениками и учителями. Естественно, что он, и так шокированный всей обстановкой бурсацкой жизни, дрогнет и будет себе искать в чём-либо опору вне себя, но в чём? Вот тут ему и приходит мысль опереться на систему религиозных предметов, которыми его с детства окружали и которые в его сознании имели значение амулетов: крестиков и иконок. Этими предметами и теперь его продолжали снабжать. Так, когда в нашем училище был ревизор из Петербурга, то каждому из нас от него дали по крестику, и это, очевидно, считалось одним из приёмов религиозного воспитания. На самом деле и эта сторона так называемого «религиозного воспитания» ограничивалась только участием бурсаков в богослужениях, что тоже имело чисто формальный характер. Насколько ученики были беспомощны и предоставлены сами себе в понимании религиозных обрядов и религиозных таинств, свидетельствует поведение Паши Борчанинова после исповеди: от старался больше спать, чтобы, как он сам говорил, не согрешить до причастия.

На такой почве и могли происходить такие гримасы бурсацкой жизни, о чём сказано выше.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 78 об.-80 об.

 

VI. Идеализация «отчаянного»

 

Известно, что среди мальчиков всегда выделялся один, которого они негласно признавали своим вожаком, и считали, что в лице его воплощены те черты характера, которые они должны воспитывать у себя.

Таким образом создавался культ личности. В соответствии с теми или иными особенностями своего «бытия» они, эти создатели своего идеала, вкладывали в образ его те или другие черты характера, обычно общие для своего возраста, но среди них выделялась одна доминирующая, которая являлась для них специфической, поскольку она отражала специфическую особенность их бытия. Наши бурсаки эту особенность своего идеала определяли словом «отчаянной». Эта черта характера их «героя» была проекцией от их действительности, протестом от того режима, в котором они находились, и обозначала, что только «отчаянной» способен стать выше этого режима. В понятие «отчаянной» они вкладывали следующие черты характера: он должен быть независимым, смелым в отношении к начальству, чуждым унизительного страха, в котором воспитывали бурсаков, быть ловким и стоять впереди во всех случаях их жизни. Конкретным воплощением такого идеала в наше время считался из старших учеников Иван Переберин. Во всех проявлениях его личности – в манере движения, речи – проглядывали смелость и решительность. У него была гордая посадка головы, острый, решительный взгляд, смелая и решительная походка – всё, что давало повод его товарищам думать: «да, этот не сдаст, если случится столкнутся в чём-либо со своим начальством». А ловкость у него была удивительная: бывало он так ухищрялся при игре в лапту послать в небо мяч, что он высоко, высоко поднимался и падал почти к его ногам, а это по условиям игры было самым выигрышным, потому что позволяло выйти из самых затруднительных положений в ней.

Кто мог проделывать самые рискованные трюки на физкультурных приборах, которые стояли на дворе училища? Он – Иван Переберин! К тому же он был обладатель прекрасного голоса и певец. Чей голос сильнее всего звучал, когда бурсацкий хор под управлением М. М. Щеглова пел «зазвучали наши хоры»? Его – Ивана Переберина! Кто «возносил» в церковном хоре и создавал «залётные» верхи нот? Он – Иван Переберин! Вот так и создался «культ личности». Ему старались подражать. Вася Зеленцов так сам себя афишировал: «Я отчаянной».[17]

Гриша Козельский преклонялся перед ним и называл его на деревенский лад «Ванькя», очевидно, связывая его личность с личностью какого-либо известного ему деревенского героя. Он же откуда-то разузнал дальнейшую судьбу Ивана Переберина и рассказывал в глубоком раздумье об его последних днях жизни: как Переберин пел в архиерейском хоре, как его терзала чахотка и как он летом, в шубе (так он говорил) приходил ещё на клирос и предавался любимому пению.

Но самым ярким служением «культу личности», преклонением перед ним было то, что кто-либо из почитателей «личности» во время игры в лапту подходил к «ней» и предлагал: «давая – я буду за тебя бегать». А это было! Так бурса создала своеобразный культ «отчаянного». Но плохо ли это или хорошо было в условиях бурсы – пусть на этот вопрос ответит каждый читающий сие.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 80 об.-83.

 

VII. Извечная война с «городчиками»

 

Что делили эти «монтекки» и «капулетти» - никто не смог бы на этот вопрос ответить. Когда началась и с чего началась эта война? На первый вопрос, пожалуй, можно ответить так: с момента открытия духовного училища в Камышлове. Но на второй вопрос история не даёт ответа. Только как только встретятся эти «двое» - полетят в ту и другую сторону камни, а то и начнут нащупываться в карманах перочинные ножички. Было и так, что «первишки», т. е. первоклассники, а тем более – «приготовишки», ученики приготовительного класса, решались передвигаться по городу, например, живущие на квартирах только с «дядькой», т. е. с кем-либо из «старших». И какая была удивительная осведомлённость у наших «врагов» на счёт наших «телохранителей». Знали они, например, что у нас был инспектор-гроза Пётр Николаевич Лавров, и бывало, когда «они» уже нацелятся сделать нападение, но среди них же раздаётся крик: «Ребята – Лавров!» - рассеются, «яко исчезает дым». В чём лежит отгадка этого явления – отчего это? Только вот и в деревнях тоже затевались иногда такие войны с деревенскими ваньками, петьками и пр. Может быть разгадку этого явления можно найти в словах маршала Климента Ефремовича Ворошилова, сказанных им в предупреждение нашим врагам: «Русский народ любит воевать, умеет воевать и сумеет постоять за себя» (вольная передача).[18]

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 83-84.

 

VIII. Выпрашивание «съестных»

 

«Тебе привезли съестные – дай!» Это можно было услышать только на бурсе. Это говорил подтянутый желудок бурсака, тот который побудил создать вирши:

Ох, ох, ох!!!

Semper горох!

Quotidie каша

Miseria наша!

Тут философствовать не над чем: всё ясно. А сколько на этой почве творилось гнусностей: вымогательства, угроз, а иногда и подкупов…

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 393. Л. 84-84 об.

 

[IX.] Гримасы зубрёжки*

 

Помнится, в четвёртом классе уже группа учеников вставала по ночам, зажигала лампу в классе тайно и «зубрила» по латинскому и греческому языкам. Это было уже, конечно, крайностью, но вообще же зубрёжка была основой учения.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 39-40.

*Из «Очерков по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора; в «свердловской коллекции» отсутствует.

 

[X.] Отдельные тёмные пятна «бурсы»*

 

Как правило, на «бурсе» не было воровства. У каждого ученика был отдельный ящик в гардеробной комнате под замком, и всё было благополучно. Но вот однажды был дикий случай срыва на этот счёт. Привезли для продажи нашему эконому два мешка луку и оставили без надзора их в ограде, пока разыскивали эконома. Полмешка «бурсаки» растащили.

Ученики четвёртого класса затеяли нюхать табак и нюхали до того, что под носами было зелёное. Класс окнами выходил на юг, и для защиты от солнца на окнах повешены были парусиновые шторы. На этих шторах в закрытой стороне их были сплошь зелёные пятна, похожие на картины абстракционистов: результат очистки носов.

Нет! Что ни говорить, на «бурсе» было ещё много «родимых пятен» от тех времен, которые описаны Н. Г. Помяловским в произведении «Очерки бурсы». Но… «Tempora mutantur et nos mutotur in illis»[19] - этот всеобщий закон развития не прошёл мимо и «бурсы».

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 40-41.

*Из «Очерков по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора; в «свердловской коллекции» отсутствует.

 

 

Далее: Борьба за культуру на «бурсе». 271

 


[1] «Детина непобедимой злобы» - образ непокорного ученика духовного учебного заведения из «Духовного регламента» (1721), составленного епископом Феофаном (Прокоповичем) (1681-1736), фактическим руководителем Святейшего Синода, проповедником, государственным деятелем, сподвижником Петра I. «Духовный регламент» определял правовое положение Православной церкви в Российской империи. Указание на духовного писателя Симеона Полоцкого (1629-1680) – ошибка автора.

[2] Πάντα ῥεῖ καὶ οὐδὲν μένει – по-древнегречески «Всё течёт, всё меняется» - фраза, приписываемая древнегреческому философу Гераклиту Эфесскому (544-483 до н. э.).

[3] «Жив, жив курилка!» — выражение, с давних времён употребляемое по отношению к людям, которые, по общему мнению, прекратили свою деятельность, куда-то пропали, исчезли, умерли, а на самом деле живы и заняты прежним делом. Используется в ироническом смысле, так и в качестве выражения радости от встречи с человеком, о котором давно не было вестей.

[4] В очерке «Пороки бурсы» в составе «Очерков по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Было бы одинаково неправильным как преувеличивать недостатки воспитания в закрытых учебных заведениях (интернатах), так и преуменьшать их. Однако никак нельзя замолчать о том, что интернаты являются искусственной формой отделения ребенка от естественного развития его в семейных условиях. Ученики духовного училища поступали на «бурсу» в возрасте девяти-десяти лет, кажется не такими уж детьми, но тот, кто испытал психологию «новичка» на «бурсе», едва ли согласится с тем, что ему показалось, что он попал в «рай». Домашний семейный уют и теплоту ничем нельзя заменить, и не сразу «новичок» сможет привыкнуть к новым условиям. Кто окажутся его новые знакомые – является полной неизвестностью, и каким зорким должен быть глаз у тех людей, которым доверено воспитание этих новичков. А пороки интернатской жизни иногда бывают такими тонкими, что их и в сильный микроскоп с трудом можно рассмотреть. Можно указать такие пороки нашей «бурсы», которые являлись «отрыжкой» старой системы воспитания» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 24-25.

[5] В «пермском коллекции» воспоминаний автора наоборот, «отчаянной» Иван Переберин (ученик 4-го класса), вероятно, ученику 1-го класса Мефодию Панину. (Ред.).

[6] В «Очерках по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Дожили, наконец, и мы до момента, с которого можно было «задаваться», но «нравы» уже менялись, смягчались: нет, не было прежнего размаха. Постепенно в классах переводились носители этой традиции, те, которые доучивались до 16-17 лет, а в нашем классе уже таковых не было. Пошла мелочь… У ней и вкуса к этому настоящего не было. Так, льдина под влиянием солнечный лучей слабеет, хиреет и, наконец, теряет разрушительную силу» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 32.

[7] Козельский Григорий Михайлович (1889-?) – сын псаломщика Шадринского уезда. Окончил Камышловское духовное училище по 1-му разряду в 1903 г. и Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1909 г. Служил священником. См. очерк о нём в Части III. Пермская духовная семинария начала XX века.

[8] В «Очерках по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Иначе обстояло дело с внедрением нового прозвища: тут может получиться так, что изобрёл его кто-нибудь в адрес другого, а «пришьют» его самому изобретателю, потому что бывало так, что лишь только изобретатель изрёк прозвище, а «жертва», обречённая на него, не растерялась и мгновенно публично с ударом по столу или парте заявила: «с передачей заколачиваю» и объявит: «ребята, я заколотил ему», то… получай изобретатель» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 34-35.

[9] Бирюков Николай Владимирович (1885-?) – обучался в Камышловском духовном училище в 1897-1899 гг. (в приготовительном и 1-м классах), уволен из 1-го класса как неуспевший в течение 2-х лет. Служил учителем школы грамоты в деревне Пановой Камышловского уезда в 1905-1907 гг. Священник.

[10] В «Очерках по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «… круговой порукой было принято, что никто не может отказаться быть спутником другого» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 26.

[11] Там же: «Казалось, что всё это мелочи, а сколько из-за этого получалось людей с расстроенной фантазией, напуганных, боящихся всяких мелочей» // Там же. Л. 28.

[12] В «Очерках по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Объявление кого-либо «клиньей» являлось равносильным наложению позорного клейма, зачислению в «изгои», значило подвергнуть человека остракизму. Вот почему, если кого-либо называли таким позорным именем, он сопротивлялся и защищался всеми доступными ему средствами, вплоть до кулачков, потому что он знал, что «бурса» жестоко карает за этот «порок» «тёмной» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 36-37.

[13] Там же: «Вспоминается, как мы, «новички», проводили такую ночь в 1897 г. перед отъездом на вокзал. Мало кто спал, всё было напряжено. Прислушивались к шорохам. Ведь даже в том случае, что кто-либо не объявлен «клиньей», можно было опасаться, что кто-либо по злости захочет расплатиться за обиду, или из-за зависти» // Там же. Л. 37-38.

[14] O, sancta simplicitas! – по-латински «О, святая простота!».

[15] Там же: «Тёмная» была уже пережитком, но конспирация была на высоком уровне. Так, много шуму было на «бурсе» из-за того, что кто-то из учеников ночью забрался в учительскую, нашел журналы и понаставлял в них четвёрок и пятёрок. Раскрыть тайну «сего» во всём объёме не удалось: «предателей» не нашлось, хотя следствие было поставлено на серьёзную ногу» // Там же. Л. 38.

[16] В «Очерках по истории Камышловского духовного училища» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Ученики были в страхе и изыскивали размытые способы защиты. До шпаргалок ещё не додумались, а вот о проделках с иконками додумались. Тогда очень дёшево в большом количестве продавались бумажные изображения святых: Николая-чудотворца, Симеона – верхотурского чудотворца и др. Их то и употребляли для защиты: их помещали под стульями экзаменаторов, под столом; их прятали у себя под тужурками, причём, если кто-нибудь ответил на пятёрку, то у него просили эту иконку напрокат, а, наоборот, если получил двойку, то этого «святого» изымали из «употребления». Дико и позорно, но ведь это было. Наши воспитатели, очевидно, этого не знали» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709. Л. 37-38. Л. 28-29.

[17] Зеленцов Василий – окончил Камышловское духовное училище по 2-му разряду в 1903 г.

[18] Из речи народного комиссара обороны СССР К. Е. Ворошилова на первомайском параде в 1939 г.: «Советский народ не только умеет, но и любит воевать!».

[19] Tempora mutantur et nos mutotur in illis – по-латински «Времена меняются и мы меняемся в них».

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика