Вечер «сказителя» былин*

 

Посвящается П. Ст. Богословскому

 

12 февраля 1903 г. вечерние занятия в Пермской духовной семинарии начались, как обычно, в пять часов вечера: бессменный семинарский швейцар Яша дал звонок, шумная толпа учеников разошлась по классам и принялась учить уроки. Всё происходило как по заведённому когда-то часовому механизму, но опытный взгляд мог уловить какое-то едва заметное отклонение от обычной нормы поведения семинаристов в этих условиях [в] этот вечер: вместо обычного в этом случае порядка занятий, основанного на непреложных требованиях самодисциплины, чувствовались некая неустойчивость дисциплины, выражавшаяся в повышенной нервозности учеников. Так обычно бывает, когда люди живут под впечатлением ожидания какого-либо важного события в их жизни, долженствующего вот-вот совершиться. Всем было известно, что оно, это событие, должно совершиться именно в этот день с семи часов вечера, и что к этому уже подготовлен обычно пустующий в вечерние часы актовый зал семинарии с художественно расписанным потолком с отрывком из Евангелия Иоанна [Богослова].

В половине седьмого в коридоре второго этажа, где расположены были классы и зал, появились преподаватели семинарии, ректор и инспектор её. Среди преподавателей – старых и молодых – выдавался маститый старец великан, почти на голову выше других, в очках с золотой оправой, с нагладко остриженной головой. Старец этот был грозой семинаристов для ряда их поколений, но они часто видели его перед уроками разгуливающим по коридору с другими преподавателями, часто с молодыми из них, причём он в отличие от своей обычной манеры держаться на уроках строго, неприступно, в обществе своих коллег был разговорчивым, шутил, смеялся, одним словом – был самым общительным человеком. И в этот вечер он был особенно оживлённым и чувствовал себя, можно сказать, имен[ин]ником.

В семь часов все собрались в зале и ждали виновника события, а старец стоял на посту для встречи его. Наконец, «он» появился, поздоровался за руку со старцем, галантно поклонился всем присутствующим и занял указанное ему старцем место за столиком.

Зал семинарии в этом случае напоминал тот вид, который имел в случаях организации семинарских вечеров, с тем отличием, что на том месте, где во время вечеров ставился рояль и была площадка для выступления хора и солистов, теперь скромно стоял один столик со стулом, присутствующих было меньше, меньше было освещения и всё, включая внешний вид участников этого события, имело более скромный вид.

Теперь, когда предварительная организационная сторона события описана, надлежит осветить ряд вопросов, которые естественно возникают у читателя сего: а) что это было за событие, о котором идёт речь, б) какие были, как принято теперь говорить, «движущие силы» его и в) какую роль это событие играло в семинарской жизни, какие преследовало задачи?

I. Это был вечер, посвящённый художественному чтению русских былин, и как таковой он был уникальным событием в более чем вековой истории семинарии. Это был один, правда, не из столь частых случаев, когда администрация семинарии по своей инициативе предоставила своим питомцам возможность в стенах училища и за счёт его бюджета получить эстетическое наслаждение от прослушивания художественного чтения русских былин.

II. А) Исполнитель художественного чтения былин в те времена представлял собою тоже уникальное явление, чем объясняется, то он привлёк к себе внимание семинарского начальства. Он гастролировал по России и давал концерты, которые при своей оригинальности интриговали новизной, широко афишировались прессой и охотно посещались теми слоями русской интеллигенции, которая по уровню своего культурного развития способна была понимать и художественно воспринимать такие явления культуры, какими являются былины. Исполнителю их г. N (к сожалению, фамилия его утрачена памятью автора сего) было лет под пятьдесят и он больше походил на учёного, чем на артиста.[1] Он являл собою тип того старого преподавателя русской литературы, о котором рассказывали, что он увлекался декламацией и даже при чтении оды Державина «Бог» слова «без лиц в трёх лицах божества» сопровождал так: сначала закрывал лицо обеими руками, что обозначало «без лиц», а потом раскрывал их, прикладывая веером к ушам, что обозначало – «в трёх лицах божества». Описываемый исполнитель былин, однако, не пользовался внешними приёмами выразительности, как это было, например, у исполнителей «рук» из «Калевалы», которые сопровождали исполнение особыми манипуляциями.[2] Не пользовался он и музыкальным сопровождением, как это было у Кобзарей.[3] Его инструментом, если можно так выразиться, были только голосовые связки, аппарат речи, а искусство его сводилось к тому, что он при чтении придавал словам тонкие нюансы и модуляции своему голосу, которые в точности соответствовали народному строю речи, народному говору, народному речитативу в этом случае. Особенно это отличие народной речи в былинах отражено в концовках строк («добрыих», высокиих» и т. п.) и в уменьшительных и ласкательных словах («оратай – оратаюшко» и т. п.). Словами трудно передать эту особенность народного склада речи: её можно уловить только слухом. Это так же, например, трудно передать, как рассказать об особенностях исполнения Ф. И. Шаляпиным русских песен, которые, кстати сказать, он исполнял без музыкального сопровождения, - «Эх, ты, Ваня» и «Не велят Маше за реченьку ходить». К сожалению, исполнение былин не было записано на грампластинках.

Помимо всего прочего автор сего затруднён в описании характера исполнения былин по двум причинам: во-первых, потому, что он тогда был очень молод (16 лет) и естественно не имел достаточных данных для полноценного восприятия художественного исполнения былин и, во-вторых, из-за давности этого события. Но одно осталось в его памяти несомненным, что исполнение было высоко эмоциональным и своевременным для изучаемой им науки – теории словесности. Кстати сказать, исполнялись в большинстве же былины, которые изучались на уроках в семинарии.

Б) Кто знаком был с Пермской духовной семинарией в описываемое время, тот легко может догадаться, вероятно, что маститым старцем, о котором шла речь выше, был преподаватель литературы – Валериан Александрович Фаминский. Да, его можно в этом случае назвать и «имен[ин]ником». Не известно, кому принадлежала инициатива организации этого вечера, но, во всяком случае, он именно, выражаясь на жаргоне настоящего времени, был одним из «болельщиков» этого события, одной из «движущих сил» его. Валериан Александрович, при всей его внешней грубости и сухости в отношении к своим ученикам, не был «бесстрастным» преподавателем, подобно, скажем, своему коллеге – преподавателю истории Алексею Ивановичу Добролюбову или тому же, хотя и более молодому, преподавателю Библии Алексею Ивановичу Дергачёву. Его «объяснения урока», как называли ученики, выступления преподавателей, их речи при переходе к новой теме, были живыми и увлекательными, даже если шла речь о сугубо сухом материале, как, например, при изучении древней литературы во втором классе. «Он» хорошо объяснял уроки» - так отзывались ученики об этой стороне педагогической деятельности В. А. Не был он «бесстрастным» и при оценке «учебных трудов» своих питомцев. Чего он не выносил, то небрежности и неаккуратности, как при устных ответах, так и особенно при выполнении письменных работ. Зато в тех случаях, когда он замечал при устном ответе или в сочинении честный труд ученика, он явно испытывал удовольствие, хвалил его: «молодец, молодец!», а в сочинении благодарил его, особенно если вопрос касался излюбленной его темы. Такой темой у него, несомненно, были русские былины, что явилось содержанием описываемого вечера в семинарии. Спустя два-три года после описываемого события, в семинарии много разговора было по поводу сочинения ученика Павла Богословского, поныне здравствующего профессора Московского гос[ударственного] университета им. М. В. Ломоносова – Павла Степановича Богословского – на тему о нравственных идеалах былин при оценке которого В. А. выразил автору благодарность русским «спасибо». Нет, конечно, в описываемом событии В. А. не был просто наблюдателем, а был организатором его, чему свидетельством являлось, между прочим, и то, что он именно встречал на вечере «сказителя» былин.

III. Вечер с чтением былин был на самом деле, как уже вскользь упомянуто выше, наглядной иллюстрацией к изучению одной из тем науки, известной под названием «теории словесности», которая проходилась в первом классе семинарии, а именно к теме: «Русские былины». При этом изучение этой темы сводилось не к «разговорам» по поводу былин и их содержания, а они, былины – заучивались наизусть, все главные: «О Святогоре» (?), «О Микуле Селяниновиче», «О соловье-разбойнике», «Об идолище поганом» и др. Вечер свидетельствовал о том, что не всё было в семинарии подчинено мертвечине, как иногда на это указывали некоторые её бытописатели. Нет, живой родник искусства пробивал себе дорогу и в семинарию, о чём ярко говорит описанное событие.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725. Л. 153-159.

*В составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора название очерка: «Сказитель былин в семинарии», по содержанию очень короткий очерк.

 

[1] Возможно, Рябинин Иван Трофимович (1845-1910) – сказитель былин, гастролировавший по России.

[2] «Калевала» - карело-финский поэтический эпос, состоящий из 50 рун (песен).

[3] Кобзари – украинские народные певцы.

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика