Всесоюзный юридический заочный институт (ВЮЗИ)

 

Это учреждение было совершенно независимым, «самостийным» от системы стационарного, как, может быть, не совсем удачно принято было у нас называть, обычный тип юридического обучения в форме институтов. Это был совершенно самостоятельный сектор юридического образования. Образование его было обусловлено историческим ходом развития нашей государственности после пролетарской революции. Нужно было создавать органы прокуратуры и Фемиды из того «материала», который выдвинула революция, «от станка», как образно тогда говорили. Первоначально – и это было продолжительное время – деятелями в указанных выше областях и были выдвиженцы из рабочих. Они обучались своему «ремеслу» с книжкой в руках на жизненном материале, на «уроках» жизни и из них получались настоящие «мастера» своего дела. Как на примеры таких «мастеров» можно указать на двух рабочих ВИЗа, выдвиженцев на эти работы: т[оварища] Беляева, всю жизнь свою работавшего прокурором в одном из районов города, и т[оварища] Каштанова, работавшего судьёй. Такой порядок укомплектования органов прокуратуры и суда естественно не мог быть признанным принятым «на вечно», но сохранился ввиду того, что стационарная, путём учреждения институтов, подготовка не в состоянии была удовлетворить потребность в деятелях этого типа, даже при условии, что, как некий паллиатив, созданы были юридические школы. В результате в стране образовалось значительное количество практиков-юристов, которых, грубо выражаясь, нужно было «подковать» теоретически. Получились две системы подготовки: в одной теоретическая подготовка предваряла практическую деятельность, была, так сказать, ante factum, а в другой практика предваряла теоретическую подготовку, и последняя была на положении post factum. Вторая задача подготовки, точнее сказать образно, ювелирной отделки юридических кадров возложена на ВЮЗИ.

В Свердловске был филиал ВЮЗИ, совершенно независимое de iure учреждение от юридического института (стационара), но связанное с последним территориально, т. е. единым помещением, и тем, что большинство педагогического состава филиала было из института и работало в нём по совместительству. По этому же самому и я стал участником работы в филиале в роли преподавателя латинского языка, но, по совести говоря, я мог таковым называться только в роли самозванца. Нет, я преподавал не латинский язык, как таковой, а только, если можно так выразиться, «взгляд и нечто» из латинского языка. Здесь уместно вспомнить о том, к чему нас, преподавателей латинского яз[ыка] юридического ин[ститу]-та – меня и Г. С. Зельдовича, подбивал покойный А. М. Винавер, когда он читал лекции по «Римскому праву», мы были его «подопечными». Он прямо нам говорил: «бросьте вы изучать грамматику латинского яз[ыка]: всё равно не сможете её изучить со студентами lege artis.[1] Вот вам юридические термины: добивайтесь, чтобы студенты их заучили». Профессор был тогда, конечно, не прав: мы не были тогда так ограничены отведёнными нам учебными часами на изучение латинского яз[ыка], чтобы свести его изучение «на нет». В ВЮЗИ же я был поставлен именно в такое положение, что другой задачи я и не мог себе поставить да от меня, что молчаливо признавалось «в верхах», и не требовалось большего, поскольку всё-таки признавалось, что какое-то знание латинского яз[ыка] необходимо для юриста. Потом, как это указано выше, было признано ненужным для юриста, и это было то, что, как некий компромисс, нужно было сразу установить для системы заочного обучения. Конечно, Василий Андреевич Жуковский на старости лет изучил греческий язык, чтобы переводить «Илиаду» Гомера, и этим доказал, что можно изучить классический язык, не взирая на возраст и заочно, но ведь он был Жуковским и был воспитателем царского сына, «а в нашей буче, боевой, кипучей» просто нет возможности позволить себе такую «роскошь».

Чему же я учил по «латинскому языку»? На некоторых отобранных юридических текстах я учил: грамотно прочитать, выделить термин, понять его структуру – по какому принципу он образован, т. е. образован ли по закону склонения или спряжения. Ergo, и знакомил студентов с типами склонения и спряжений только в praesens indiativi activi et passivi. «Моей души предел желанный» состоял в том, чтобы студент, встретивши какой-либо латинский термин в учебнике «Римского права» или в другой какой-либо книге, не растерялся, а смог разгадать его при помощи справочника, а если бы смог при этом ещё, скажем, сообразить, что в этом термине встретилось существительное такого-то склонения и в таком-то падеже (напр[имер], de iure), то это уже и совсем хорошо.

Круг студентов-заочников был очень широким. Тут были работники гражданской и военной прокуратуры, судов – районных и линейных, адвокаты, работники МВД, МГБ, милиции, концлагерей et cetera, et cetera. Были представители разных возрастов, пола, характеров. Когда бывали сессии, то можно было наблюдать всю пестроту состава этих работников: тут были солидные люди в формах и штатские в шляпах и шляпках. Тут были подвижные и лёгкие на «язык» адвокаты; если они были женщины, то со всеми женскими «опёрами» - подкрашенные, источающие запаха «кельской воды» (одеколон). На одной сессии вдруг объявился молодой пом[ощник] прокурора певец – прекрасный лирический тенор, которого в перерывах от лекций «дамы» уговаривали спеть «Сердце красавиц», и он пел с блеском под аккомпанемент рояля (который кстати был в зале, а аккомпаниаторы находились из состава заочников). Я поинтересовался, откуда взялся такой певец. Он мне сказал, что он учился в Киевской консерватории, а во время войны устроился пом[ощником] прокурора. Мы уговорились с ним, что на следующей сессии я его подучу и он споёт арию герцога на итальянском языке, но когда я стал разыскивать певца на следующей сессии, то мне сообщили, что его вкупе с его товарищами, как говорится, in corpore[2] заключили в «темницу».

Заочники, живущие в городе, проходили обучение по очно-заочной системе: для них в выходные дни проводились занятия в здании юридического института, причём для некоторых групп работников – МВД и МГБ – занятия были организованы по месту их работы, и учителя проводили платные занятия, а также и для отдельных лиц, которые относились ad personas gratas, в соответствии с известным изречением: «если Моисей не шёл к горе, то гора шла к Моисею», и наоборот: «если гора не шла к Моисею, то Моисей шёл к горе». Под «горой» в данном случае нужно разуметь студентов-заочников, а под «Моисеем» - преподавателей.

Среди студентов юридического института (стационара) находились хитрецы, которые использовали соседство с ВЮЗИ для сокращения срока своего обучения на юриста. Дорогу туда показали братья Шелковкины. Начали они учиться в стационаре и сидели рядышком, как голубки, но со старшим в первое же полугодие занятий случилось несчастье: он под «пьяную руку» погорячился, оскорбил секретаря учебной части словесно и был уволен из института. Тогда он «спустился» в ВЮЗИ (ВЮЗИ было на нижнем этаже, а стационар на втором и выше). Там, в ВЮЗИ, он «произошёл» все науки за два года и сдал госэкзамены. Видя это, младший брат при переходе на третий курс, тоже «спустился» в ВЮЗИ и через год сдал госэкзамены, сократив на год срок обучения. Студент Полозов избрал несколько изменённый вариант «бракосочетания» с ВЮЗИ. Он «нырнул» туда после первого курса, а через год «вынырнул» на четвёртый курс в стационар и закончил обучение в нём. Студент Козлович Владимир пошёл ещё дальше: он через месяц обучения в стационаре «нырнул» в ВЮЗИ, получив одновременно зачисление в студенты факультета журналистики университета, чтобы получать там продуктовую карточку. Между прочим, перед переходом в ВЮЗИ он приходил ко мне советоваться по этому вопросу, а я его отговаривал, мотивируя отговаривание тем, что он молод, неопытен и что вообще ему нет смысла торопиться с учением. Он как будто соглашался со мной. Каково же было моё удивление, когда он однажды при встрече признался, что он перешёл в ВЮЗИ и уже сдал один экзамен. Это было возможно делать потому, что все науки юридические «книжные», а сдавать экзамены было можно в любое время по договорённости с профессором. И вот Козлович стал сдавать экзамены один за другим, обнаружив при это поразительные способности. Так, он пошёл сдавать экзамен А. М. Винаверу, который с первого раза обычно не проставлял оценки. Товарищи Козловича, зная о том, что он пошёл на экзамен к Винаверу, насторожились и с нетерпением ждали его у квартиры профессора с уверенностью, что он вернётся на «общих основаниях», и были удивлены, когда он показал оценку «четыре».

Козлович при этом обнаружил удивительную приспособляемость к жизненным условиям. Так, днём, когда все уходили на лекции, он погружался в сон на чьей-либо койке, а ночью готовился к экзаменам в таком месте, где его не мог «накрыть» комендант здания. Но комендант однажды всё-таки «накрыл» его и предложил ему покинуть здание. Он пришёл ко мне за советом, и я в шутку предложил ему найти женские одежды и «перебазироваться» на женское студенческое общежитие, но он понял мою иронию, и нашёл какой-то другой выход из положения, а изобретательность его в этом отношении была удивительной. Он как-то проговорился, что часто ездит домой в Исилькульский район Омской области за продуктами и на мой вопрос: как же ему удаётся доставать билеты (это было во время войны) и вообще – где он берёт средства на свои частые «вояжи», он ответил, что ездит бесплатно. Как же? Он сказал: «у меня есть ключ от вагона». Я сначала подумал, что он выразился метафорически, но он разъяснил мне, что это не метафора, а самое реальное его действие, и он детально рассказал мне, как он это делает.

Так вот этот «изобретательный» юноша в ВЮЗИ «произошёл» все науки за полтора года и готовился к государственным экзаменам, но в этот именно момент «подсекло»: вышло распоряжение о том, чтобы таких ретивых ревнителей науки допускали к этим экзаменам по миновании срока, отведённого для обучения в ВЮЗИ, т. е. срока в четыре-пять лет. Правильно ли это – я до сих пор не могу найти на это ответа, но мне ещё от времени изучения философии в Пермской дух[овной] семинарии было известно, что философ Лейбниц[3] в 16 лет уже получил степень доктора философии, создав свою «монадологию». Ходила молва, что Козлович уехал в Минск (он был эвакуирован из Белоруссии в Зап[адную] Сибирь и там «отсиживался» в юридическом институте до положенного срока.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 398. Л. 66-84.

Падение «кабинета» Михаила Михайловича Любавского

 

М. М. продолжительное время с момента организации в Свердловске филиала ВЮЗИ был в нём директором, но после одной ревизии «пострадал»: был заключён в «темницу» вместе со своим бухгалтером. Главным же обвинением против него были выдвинуты «прегрешения» по превышению данной ему власти, а эти последние вытекали из доброты его сердца и желания всячески облегчить усвоение наук служителям Фемиды: «грешили» вместе, а когда его привлекли за это, они «ничего не знали», потому что, как известно, у Фемиды на глазах повязка: она не видит.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 398. Л. 84-85.

 

[1] lege artis – по-латински по всем правилам искусства.

[2] in corpore – по-латински в полном составе, вместе.

[3] Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646-1716) – саксонский философ, логик, математик, механик, физик, юрист, историк, дипломат, изобретатель и языковед.

 


Вернуться назад



Реклама

Новости

30.06.2021

Составлен электронный указатель (база данных) "Сёла Крыловское, Гамицы и Верх-Чермода с ...


12.01.2021
Составлен электронный указатель "Сёла Горское, Комаровское, Богомягковское, Копылово и Кузнечиха с ...

30.12.2020

Об индексации архивных генеалогических документов в 2020 году


04.05.2020

В этом году отмечалось 150-летие со дня его рождения.


03.05.2020

Продолжается работа по генеалогическим реконструкциям


Категории новостей:
  • Новости 2021 г. (2)
  • Новости 2020 г. (4)
  • Новости 2019 г. (228)
  • Новости 2018 г. (2)
  • Flag Counter Яндекс.Метрика