Клюхины

[1961 г.]

Их было два брата: Савелий Фёдорович и Пимен Фёдорович. Они были тоже выходцами из «Расеи», но у них было меньше заметно «расейских» черт, чем, например, у Пеутиных. Можно было бы подумать, что они представляют второе поколение «расейских» выходцев и так сказать уже успели вылинять, но никто и никогда не упоминал об их предках в Тече, так что больше данных за то, что они именно и были непосредственными выходцами из «Расеи», но только, может быть, не из центральной Расеи, а из областей, близких к Уралу – из западного Приуралья. Они были чистыми землеробами.

Старики сами уже физическим трудом не занимались. У Савелия Фёдоровича были три сына и дочь. Дом его стоял на площади, у церкви. По некоторым признакам можно было судить, что дом этот раньше принадлежал каким-либо «господам». На это указывала сохранившаяся от прежних времён уборная «господского» типа, чего в крестьянском быту не было заведено, где всякие отправления были разбросаны по разным местам и самый процесс отправлений носил красочное название «ходить по ветру». В дому были разделённые сенями горница и кухня или собственно изба. Горница была в распоряжении только «лёлева». Так в семье называли детей.[1] Горницы «лёлева» привлекала внимание детей тем, что в ней стояла горка с чашками, блюдечками, чайниками и сахарница имела форму птички, раскрашенной в разные цвета. Дети Клюхины, когда «лёлева» дома не было, приводили своих друзей в горницу и с гордостью показывали эту чайницу на далёком расстоянии сквозь стекло. Перед домом был садик, в котором были две, три берёзы и густой шатёр черёмух, в тени которых росли мальвы.

При жизни «лёлева» хозяйство было налажено не плохо: были четыре рабочих лошади, три-четыре коровы, 15-20 овец. Землю и покосы частично арендовали «в татарах». Хозяйство вели сыновья Александр и Николай. Один сын, Семён, с юношеских лет отдан в ученики по торговому делу – в приказчики в село Елабугу и, таким образом, получил совершенно другое направление его деятельности, чем братья. В глазах семьи он оказался счастливчиком, человеком, выбившимся на дорогу. Он приезжал в Течу под престольные праздники – «Девятую» и «Первый Спас» торговать разной мелочью: пряниками, орехами, изюмом, и было заметно, что семья Савелия Фёдоровича, а особенно дети, гордятся дядей Сёмой – дескать, вот какой важный человек есть в нашей семье. Нельзя не отметить, что эта именно черта – идеализация занятия торговлей и тяга к ней – являлась родимым пятном всех «расейских», прибывших в Течу, их, так сказать, первородным грехом и верным показателем того, что эти люди – выходцы из «Расеи».

«Лёлей» имел выездного коня – Пеганка, общего любимца и предмет гордости в семье. Этот конь не участвовал в сельскохозяйственных работах и однажды, когда его впрягли в борону, вырвался с ней с поля и побежал домой, волоча её в перевёрнутом виде. По счастью, он не искалечил себя. Для ребят этот случай был тоже предметом гордости: дескать, вот что может сделать наш Пеганко.

Пока Николай не женился, хозяйство по дому вела жена старшего сына – Анна Петровна, женщина энергичная и горячая. Тут соседские дети должны покаяться в неблаговидных выходках над ней. Иногда, видя её с коромыслом на плечах отправляющейся за водой, пели:

Анна Петровна

Поехала по брёвна,

Села на пенёк –

Просидела весь денёк.

Она оставит вёдра и бегает с коромыслом: «А я села на пенёк» - Я покажу вам пенёк». Чего, чего только на свете не бывает!

Старик умер, а за ним и старший сын. Семья стала разоряться. Дети Александра вести сельское хозяйство не смогли и пошли в разброд. Однако, и тут сказалось предприимчивость выходцев из «Расеи». Старший сын Александра – Иван двинулся на золотые прииски в Сибирь. Второй сын – Владимир сделался квалифицированным кузнецом, выстроил себе в Тече хороший дом, а потом был раскулачен и выслан из Течи, уехал в Далматов и здесь зажил не плохо артельным кузнецом. Сын Василий – погиб, а младший – Иван – сделался бухгалтером в г. Копейске. Старшая дочь – Настасья вышла замуж за кузнеца в Багаряк. Хуже сложилась жизнь младших девушек: одна Наталья умерла от холеры, а вторая Антонина вышла замуж, но жила бедновато.

Хуже сложилась также жизнь Николая и его семьи. Он пошёл работать в наймы, а семья пробивалась, главным образом, работой жены Николая – Татьяны Павловны, которая была швеёй по скорняжному делу.

У Пимена Фёдоровича дом был тоже вблизи церкви, рядом с домом о[тца] протоиерея. У него была семья большая: пять сыновей и две дочери. В семье было большое несчастье: жена Пимена Фёдоровича – Анна Ивановна рано была парализована: не могла ходить. Семья занималась сельским хозяйством, но оно не могло обеспечить приложение силы всем сыновьям. На этой почве пошло расслоение семьи. Старший сын Пётр женился на вдове и ушёл на её хозяйство.

Второй сын – Александр, так же, как у Савелия Фёдоровича – Семён, ушёл в учение по торговой части в Нижний Тагил и обнаружил большой талант. Как рассказывал его младший брат Константин о нём: «Он был с умом. У хозяина было двадцать приказчиков, но он был лучшим, а потом имел свой магазин в Камышлове». Среди теченских же людей ходила другая версия о его судьбе, что будто бы он женился на купчихе, но не по способу, как описано у Лескова в рассказе: «Леди Макбет Мценского уезда», а по «божьей воле», т. е. как сложились обстоятельства, что ему «повезло без греха». Достоверно известно было, что он семье помогал, а в один приезд привёз матери коляску больничного типа.

Третий сын – Иван некоторое время вёл хозяйство отца, но потом тоже ушёл в раздел.

Странный образ жизни вёл четвёртый сын – Владимир. Он решил развести птиц и создал стадо гусей в сто голов. Стадо это у него жило на одном из болот. Что он потом с ним сделал, автору сего не известно. Этот сын Пимена Фёдоровича задержался с женитьбой, как говорят, «перезрел» и потом тоже присоединился к какой-то вдовушке.

Пятый сын – Константин здравствует и поныне. Ему было суждено «видети кончину» своего рода, племени. В своё время он проходил солдатчину, и был мучеником этого института. Он писал домой письма, полные отчаяния: «молитесь Богу – военное обучение мне на даётся». С ним творилось что-то невероятное: даже «ать-два», «направо» и подобное он не мог усвоить. Он был мученик и мучитель. Вместе с ним службу проходил ещё один теченский парень – Андрей Павлович Постников. Он уговорил военное начальство, чтобы его перевели в денщики, что и сделали. Так он и отслужил в армии. Вернувшись из армии, он включился в хозяйство и вёл его до коллективизации. У него было две сестры – Евгения и Анна. Они вышли замуж: первая – за торговца, а вторая – за кого-то из крестьянской семьи. Не случайно, конечно, одна сестра вышла замуж за торговца: тут опять-таки сказалась тяга выходцев из «Расеи» к торговому делу: жених искал подходящую жену по пословице: «Рыбак рыбака видит издалека». Константин вёл хозяйство на уровне середняка: было у него три лошади – хорошие, две-три коровы, овечки. В таком виде он и предстал перед коллективизацией. Два обстоятельства компрометировали его: хозяйственный под стать кулацкому дом, и то, что брат его был торговец. Дом он продал, хозяйство развалилось, с остатками его он вступил в колхоз. Сначала он пас овечек, а потом коров. Купил избушку, живёт, не жалуется. Хлопочет о пенсии. Родители его умерли до революции. Пимен Фёдорович по сравнению со своим братом Савелием Фёдоровичем по своему внешнему виду больше уже походил на коренных жителей Течи. Его можно было, например, встречать и босым, чего не позволил бы никогда себе Савелий Фёдорович. В общем же судьба и того и другого свидетельствовала о том, как пришельцы из «Расеи» беднели на новых местах.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 125-130.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.