Пётр Ефремович

[1961 г.]

Насколько в нашей Тече были дифференцированы производственные отношения уже в дореволюционное время (до Окт[ябрьской] рев[олюции]), свидетельствует специальность Петра Ефремовича. Он представлял собою ходячие «бойни». Сказать так, конечно, значит допустить гиперболу, но суть дела от этого не меняется. Петра Ефремовича звали всегда «колоть» коров, телят. Лошадей кололи татары и варили «махан». Свиней (их у нас называли «дочками») разводили мало, и если приходилось «колоть», то делали это сами, причём рассуждали так: «свинью не жалко «колоть»: она и есть свинья, презренное существо, а вот коровку и жалко, и надо уметь это сделать. Да и вообще у некоторых людей были слабы для этого нервы, поэтому и звали Петра Ефремовича. В плату шли деньги и кое-что натурой из туши зарезанного животного. «С усташку» полагалось давать Петру Ефремовичу «шкалин», а то и больше. Наше детское воображение рисовало нам Петра Ефремовича человеком жестоким, со зверским выражением лица. Да он, пожалуй, и походил на такого человека: его мрачная профессия накладывала на него какую-то «каинову печать».

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 321 об.-322.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.