Саша Уфимцева

[1965 г.]

Саша Уфимцева была моей соученицей по сельской школе. Девочек в нашем классе было пять: Женя Бирюкова – поповская дочь, Люба и Саша Кокшаровы – внучки знаменитого теченского ямщика – Ивана Петровича Кокшарова, Саша Макарова – дочь бедного землероба и Саша Уфимцева – дочь зажиточного крестьянина Александра Петровича Уфимцева. Девочки в виде островка сидели около стола учительницы как-бы под защитой от «сильного пола», да, пожалуй, можно сказать и без «как-бы», а прямо под защитой учительницы. Помимо того, что в деревне не были в моде рыцарские отношения к «прекрасному полу», женский сектор в классе являлся ещё одной из мер наказания для мальчиков: посадить мальчика к девочкам считалось самой строгой формой наказания – опозорить виновника. Когда пытались применить к кому-либо из мальчиков эту меру, то он сопротивлялся, сколько мог; если же удавалось его всё-таки усадить, то он в перемену старался взыскать с девочки, к которой его подсаживали, за свой позор, т. е. как-то отомстить. Так было!

Саша Уфимцева среди других казалась и ростом меньше и какой-то как-бы забитой, обиженной. У ней были тонкие черты лица, излишняя бледность, карие красивые глаза, которые казались немного воспалёнными, как это бывает у людей, имеющих повышенную температуру. В общем девочка производила жалкое впечатление.

Такой Саша и сохранилась в моей памяти. Я время от времени спрашивал у родителей или знакомых о судьбе своих бывших соучеников по сельской школе и о Саше, и мне сказали, что её выдали замуж, как водилось в деревне, при достижении семнадцати лет, но семейная жизнь у ней сложилась неудачно, и она сходила с ума – так мне и сказали. Мне было жаль Сашу, и образ этой моей соученицы, школьный её вид, и ранее казавшийся жалким, теперь предстал передо мной сугубо жалким. Позднее мне сообщили, что Саша оправилась от болезни, но положение её в семье не улучшилось.

Я учился уже в высшем учебном заведении и однажды возвращался домой из Шадринска. Когда я подъезжал к теченским польски́м воротам, вижу: какая-то женщина, шедшая впереди, открыла мне ворота для проезда, стояла и улыбалась мне. Я растерялся и старался объяснить себе, чем же я заслужил внимание этой женщины и при этом её улыбку. Я отъехал уже значительное расстояние, и меня осенила мысль: «Ба! Да это же была Саша!» Я выпрыгнул из экипажа и стал искать Сашу, но она, очевидно, углубилась в лес, и я не нашел её. Я больше не видал Сашу, и в глубине моей души остался какой-то мучительный осадок, что не состоялась моя встреча с моей бывшей соученицей. Вечером того же дня, потратив все время на сборы, я уехал из Течи. Когда же через много лет я приехал в Течу, то мне сообщили, что Саша уже умерла.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 390. Л. 2-6 (рукопись), 110-112 (машинопись).

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.