[СТУДЕНТЫ АКАДЕМИИ]

Ежегодно Казанскую дух[овную] академию, как и другие академии, заканчивали тридцать абитуриентов её, а осенью вновь поступали тоже тридцать человек. В течение учебного года, таким образом, ежегодно в академии было сто двадцать, или около этого числа студентов. В числе них были представители из разных семинарий, находящихся в губернских городах необъятной России и даже представители из-за границы. Так, из Токийской семинарии (Япония) был Михей Иванович Накамура, из Черногории выпускник Житомирской семинарии Мило Капа, из Болгарии Стоян Васев, иеродиакон Вениамин, иеромонах Анфим, священник Андреев. Из Благовещенской семинарии в 1909 г. поступил Крашенников[1], из Иркустской – Иванов[2], из Виленской – Вершениковский[3], из Одесской – Иванов[4] и т. д. В академии учились осетины, грузины, молдаване, украинцы, белорусы, а в большинстве, конечно, великороссы. Абитуриенты семинарий посылались правлениями последних по предложению – вызову академий, и иногда получалось странное «переселение народов»: пермяка вызывали в Киевскую академию, а одессита в Казанскую, но это было исключение, а чаще при направлении в академию придерживались территориальной близости их к той или иной семинарии. Большинство поступающих в академии были командированными из семинарий, но некоторое количество поступало и в порядке личной инициативы. Все поступающие были лучшими учениками семинарий, особенно командируемые, а обязательным условием для поступления в академию было окончание семинарии по первому разряду, для чего требовалось иметь оценки по всем предметам, изучаемым в семинарии не ниже «четырёх».

Большинство окончивших семинарии поступало непосредственно после окончания их, но некоторые поступали с перерывом в священном сане. Количество последних особенно возросло после реформы 1908 г. Среди них были лица уже почтенного возраста: за сорок и даже пятьдесят лет, причём, как оказалось, возраст не препятствовал усвоению ими богословских наук.

Все поступающие держали экзамен по трём предметам: устно – по церковной истории и письменно (писали сочинения) по философии и нравственному богословию. Зачисление производилось по конкурсу на экзаменах, причём отсев обычно был небольшой – четыре-пять человек. В некоторых случаях, очевидно, это правило нарушалось: в изъятие его принимались лица, необходимые для совершения богослужений – священники и диаконы.

Таким образом, в академии оказывались представители трёх категорий студентов: светские студенты – их подавляющее большинство, священники (представители «белого» духовенства) – в количестве до десяти на всех курсах и монахи (представители «чёрного» духовенства) – в количестве шести-восьми человек. Количество последних иногда пополнялось с новыми пострижениями, но это было редко: предпочитали постригаться в монахи после окончания академии.

Светские студенты и монахи жили в общежитии, а священники и диаконы на квартирах со своими семьями, тем более, что некоторые из них служили где-либо в городских церквах.

Кроме указанной дифференциации, так сказать, по внешним признакам, внутри каждой категории студентов были в свою очередь представители людей с разными характерами, различным мировоззрением, с различными бытовыми привычками, остановиться на описании которых в полном объёме не представляется возможным. Поэтому автор сего затронет в ней только такие явления, события, которые были наиболее типичными для характеристики момента из жизни академической молодёжи, а также составит характеристики только наиболее ярких индивидов, представителей той, или иной категории.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 401. Л. 45-52.