Павел Игнат[ьев]ич

[1961 г.]

При церкви всегда были два трапезника и обычно они были из разных деревень. Должность их была выборной, а выбирались они на год. Они несли охрану церкви изнутри. Кроме них была ещё наружная охрана, а в летнее время на колокольне ещё дежурил человек на случай возникновения пожара. В их обязанность входило: топить зимой печь, следить за чистотой в церкви и на дворе: подметать, но мытьё полов еженедельно по понедельникам производили женщины, кроме алтаря, куда женщины не допускались. Они звонили к богослужениям, учились звонить «во вся». Открывали и закрывали церковь для проведения разных «треб»: крещения, отпевания, исповеди, венчания и т. д. Перед отпеванием один из них обязательно ходил на кладбище измерять глубину могилы: она должна была иметь глубину не менее сажени. Перед крещением они должны были готовить для него «купель», подогревать воду. Наконец, они должны были поочерёдно или по договорённости принимать участие в совершении богослужений: разжигать и подавать кадило, ставить свечи, зажигать паникадило, ставить аналой для чтения Евангелия, нести подсвечник перед диаконом, идущим на чтение Евангелия и т. д. В общем в течение года при богослужениях приходилось много выполнять различных функций, связанных с ритуалом, и ко всему этому нужно было привыкать, запоминать порядок служб. Так далеко деятельность их ушла от первоначальной функции, по названию которой они и носили название «трапезники» - люди обслуживающие трапезы, которые когда-то организовались при храмах. Теперь уже никто не задумывался над этим словом – «трапезник», от чего оно, к чему, да и произносилось оно теперь неправильно – «трепезник». Правда, может быть, отдалённым отголоском от тех древних времён существовал никем не регламентированный обычай среди трапезников – требовать некий выкуп для входа в церковь для венчания, т. е. гостинцы из свадебной стряпни, но идея его, во всяком случае, совсем не соответствовала идее древних трапез, а была корыстной выдумкой самих трапезников, которую по существу следовало бы запретить, как не соответствующую назначению Божьего храма, тем более, что находились такие «трапезнички», которые не прочь были включить в гостинцы не только печёное, но и превращённое во влагу. Но это уродливое явление во всяком случае было очень редким: не носило формы какого-то вымогательства, а скорее всего было простым угощением на радости по поводу семейного торжества.

При выборе в трапезники, однако, нужно было учитывать некоторые индивидуальные особенности избираемого на эту должность, например, табакур или усиленный поклонник Бахуса не подходили для этой должности, а также какой-нибудь шелапут. Такого отец настоятель не потерпел бы и одного для церкви. Чаще всего выбирали на эту должность человека, уже пожилого, со спокойным характером, но попадали и более или менее молодые мужички. Таким, например, был Павел Игнатьевич из деревни Баклановой. Он был избран в трапезники в возрасте 30-32 лет. Повлиял ли возраст Павла Игнатьевича, более молодой и, так сказать, более восприимчивый к усвоению вообще различных перемен в жизни, то ли особый склад его души и характера, но ему именно удалось показать идеал трапезника, показать типичные черты его, те черты, которым он должен удовлетворять. Можно ли говорить о каком-то идеале трапезника и его типе? Не является ли этот вопрос пустопорожним, ненужным измышлением? Если мы сравним должность трапезника с выборной тоже деятельностью деревенского сотского или десятского, то станет очевидным, что должность первого много сложнее, чем должность последних и многограннее и разнообразнее по своему влиянию на носителя её. Ему приходится наблюдать и радости, и горести людей почти ежедневно, быть участником в них при совершении различных обрядов – всё это не может не наложить особого оттенка на поведение человека и его характер, а, следовательно, придать ему особые, специфические черты, которые и образуют тип. Что нужно считать главным требованием от трапезника? Следить за чистотой в церкви? Но это обязанность всякого человека, который её посещает. Зимой топить печь? Но это может сделать любой человек. Умеешь звонить? Но это может делать и не трапезник. Главным требованием к трапезнику является уметь включиться в церковный распорядок, научиться выполнять простейшие, но, тем не менее, необходимые операции при совершении богослужений. Без усвоения этих действий при богослужениях трапезник уже не может быть таковым. Как в военном деле, по теории А. В. Суворова, каждый солдат должен понимать свой манёвр, так и трапезник должен научиться производить различные действия при богослужении и не просто так, как попало, а так, чтобы его действия были в полной гармонии с действиями священнослужителей и импонировали молящимся. Вот в этом отношении Павел Игнат[ьев]ич и показал тот образец, с которого должны другие брать пример. Он усвоил весь цикл обязанностей трапезника за год его деятельности и охотно делился своим опытом и с другими. У трапезников при смене их существовала хорошая традиция вводить новичка в курс его обязанностей и эту традицию особенно поддерживал и Павел Игнат[ьев]ич: он был ментором для всех трапезников-новичков. По существу с окончанием годичного срока служения трапезником он остался пожизненным трапезником-общественником honoris causa.[1] Он являлся на богослужения и это означало, что он именно, как положено было бы штату, и является в этот день трапезником. А были праздники, когда без него и нельзя было обойтись, например, когда совершалась лития, водоосвящение и т. п. Павел Игнат[ьев]ич любил прислуживать при богослужениях – в этом и был весь секрет его деятельности в роли трапезника. Со временем у него выработался особый стиль поведения на богослужениях: спокойные ритмичные движения, истовое крестное знамение, благочестивый вид. И внешне он был всегда подтянут: волосы и бородка даже как будто умасловились елеем. Главное же в его деятельности в роли трапезника состояло в том, что он многое усвоил в совершении богослужений: заучил молитвы, научился петь, например, тропари. Когда в Крещение направлялось шествие «на Иордань», Павел Игнат[ьев]ич обычно нёс одну из хоругвей и пел: «Во Иордане крещаюся Тебе, Господи». Служба трапезником не прошла даром для Павла Игнат[ьев]ича и в бытовом отношении: дома он старался организовать свой быт благочестиво: на праздники перед иконами у них горела лампада. Избушка у него в Баклановой была на окраине по дороге в Кирды. По имущественному состоянию он относился к середнякам. Был он бездетным. Взяли они с женой на воспитание одного мальчика, но получилось так, что взяли только на горе себе: он оказался беспутным и только разорил их.

ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 222-227 об.

Находится только в «пермской коллекции» воспоминаний автора. В «свердловской коллекции» отсутствует.